Даниил Скобцов - Три года революции и гражданской войны на Кубани

На станцию Тихорецкую мы прибыли в разгар подготовки командованием Добровольческой армии Екатеринодарской операции.

Была занята ст. Пластуновская как крайний пункт по направлению к Екатеринодару, – в 37 верст от него. Шло сосредоточение войск для главного удара.

В сторону Армавира также жили приливами надежд и разочарований: 14 июля был занят Армавир, чтобы 17-го затем его оставить. Ликование городского населения сменялось оцепенением при жестокостях большевистской расправы.

К нам в Тихорецкую прибыли вырвавшиеся оттуда известные местные деятели. Среди них был хорошо мне знакомый местный муниципальный деятель К-в. При встрече он указал мне на странность кубанской административной реакции на большевистское в этом отношении головотяпство: предназначение на должность атамана Лабинското отдела офицера гвардейского дивизиона, а на должность армавирского городского головы какого-то старого отставного полковника, очень правого политического уклона.

Еще при старом режиме общественная жизнь в Армавире била живым ключом. Кроме центров кооперативного объединения обоих видов – кредитного и потребительского, были влиятельные профессиональные объединения: Общество торговых служащих, Общество взаимопомощи учащих и учивших в учебных заведениях Лабинского и Баталпашинского отделов; особо выделившееся на Северном Кавказе армавирское Общество попечения о детях, основателем которого был такой замечательный общественный деятель, как В. И. Лунин, и т. д.

Все эти общества сумели еще при старом режиме утвердиться и занять такое положение, что даже старая чиновная областная власть считалась с армавирским общественным мнением. Издавалась влиятельная в крае газета.

Сюда даже при старом режиме назначались атаманами отделов и их помощниками люди по особому отбору.

В Лабинском отделе – несколько станиц с населением свыше 20 000 душ, которые имели у себя средние учебные заведения – гимназии, реальные училища, среднее сельскохозяйственное училище и др.

Быч и Савицкий в порядке согласования ведомственных решений (еще до моего возвращения в Тихорецкую) назначили атаманом Лабинского отдела полк. Б., бывшего товарища Савицкого по службе в конвое Его Величества, достаточно тороватого, способного на произнесение складной застольной речи и совершенно уже мало связанного со станицей и еще менее с какой-либо городской общественностью

Как бы нарочно, демонстрировалось восстановление старого режима и как будто бы даже в худшем виде.

В силу своего положения, депутата Лабинского отдела, вместе с некоторыми членами рады я побывал у Быча, который в это время уже сидел в вагоне екатеринодарского направления. От пересмотра вопроса об уже состоявшихся назначениях он решительно отказался, а о новых назначениях обещал подумать.

Систему городского самоуправления, установленную Временным правительством и функционировавшую вплоть до нашего выхода в поход, большевики отменили.

Эта система не была восстановлена и Бычом. Создано было особое временное положение об управлении городами впредь до разработки и утверждения особого о них положения

В силу этого временного положения городским головой Армавира был действительно назначен какой-то отставной полковник Гвоздев, человек очень правого политического уклона. Неоднократно потом Кубанскому краевому правительству придется останавливаться на деятельности так неудачно назначенных в Армавир представителей власти.

За время моей поездки в Ставрополь председатель правительства Быч (в сотрудничестве с бывшим членом правительства Манжулой) успел выпустить приказ и по моему ведомству земледелия, злополучный приказ о трети урожая в пользу владельца земли, запаханной в захватном порядке земледельцами. Стоимость земли устанавливалась, таким образом, повышенная, и затемнялся, к тому же, предустанавливаемый революционный принцип отчуждения частновладельческой земли.

В кубанской практике этот приказ, впрочем, не имел большого значения. По своем возвращении я издал особые разъяснения к нему, смягчающие его одиозность. В самом приказе содержались указания, что он действителен лишь для сбора и распределения урожая текущего сезона. Подчеркивалось, что проведение земельной реформы должно быть произведено согласно постановлению рады 12 декабря 1917 года, по которому частная собственность на землю отменяется. Все земли сельскохозяйственного значения должны перейти к работающим на них казачеству и крестьянству.

Генерал Деникин ознаменовал вступление на кубанскую территорию выпуском письменного обращения на имя кубанского атамана с указанием на необходимость для атамана и правительства предварительно составить схему гражданского управления областью и военных мероприятий, с тем чтобы общие схемы и планы были бы предварительно обсуждены совместно с ним, генералом Деникиным, как равно и способ проведения их в жизнь.

Со своей стороны он подчеркнул необходимость:

I. Полного напряжения сил Кубани дня скорейшего своего освобожтения от большевиков.

II. Все первоочередные части военных сил Кубани должны входить впредь в состав Добровольческой армии для выполнения общегосударственных задач.

III. В дальнейшем со стороны освобожденного кубанского казачества не должно быть проявлено никакого сепаратизма.

Тон обращения, таким образом, содержал признаки стремления к верховному руководству, к диктату, что станет потом навязчивой идеей командования Добровольческой армией во все время гражданской войны; не сожительство и сотрудничество сил объединенных единством цели, а сосуществование под знаком субординации высшего руководства над низшими.

То обязывались не вмешиваться во внутренние кубанские дела, – теперь требовали на предварительное рассмотрение схемы и планы гражданского внутреннего управления.

Наконец, строгая директива – «никакого сепаратизма» – как бы незабытая любовь по строгому приказу.

Как реакция на это «обращение» генерала Деникина последовало со стороны Быча и Савицкого предложение атаману подписать приказ – и атаман его подписал – о призыве в войска служилых казаков освобожденных станиц – всех очередей, о порядке прохождения мобилизации с распределением мобилизованных по привычным кубанским полкам, распределением по ним же офицерского состава и т. д.

Как очень серьезное соображение в пользу этого предупреждающего распоряжения было следующее постановление: в гражданскую войну было очень заметной слабостью высших военных начальников содержание при себе многолюдных конвоев, каждый из них охотно брал в свой конвой казаков, что затрудняло формирование боевых частей.