Эрих фон Фалькенгайн - Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях

И вновь несравненные боевые качества тогдашнего немецкого солдата обнаружились в блестящем свете. Борясь постоянно в меньшинстве, под бешеный разгул неприятельской артиллерии он шаг за шагом уступал только там, где уже действительно не было возможности держаться. Всякий раз он был готов вновь оторвать назад что-либо захваченное противником, пользуясь моментом, его слабости. В упорной борьбе потери и у врага, и у друга были велики; но у первого без сомнения тяжелее, чем у немцев. Если уже вечером второго дня сражения было совершенно очевидно, что намеченный французами и англичанами прорыв не удастся, то по истечении первой недели боя германское верховное командование уверенно знало, что противникам также не удастся достигнуть их цели боями на изнурение (Abnutzungskämpfe), к которым после неудачи с прорывом они поневоле должны были перейти. Количество введенных в дело сил, как и потери, у атакующих были в таком несоответствии с таковыми же храбрых защитников, что ослабление или изнурение, как бы долго ни продолжались операции, у врага должно было наступить раньше, чем у нас. В действительности восьминедельные напряженные усилия противника достигли к концу августа лишь того, что Немецкий фронт на ширине по обе стороны Соммы немного большей, чем 20 километров, был отодвинут назад максимум на 7 километров. А германские резервы на Западном фронте к этому времени далеко еще не были исчерпаны.

Сражение на Сомме, также как и события в области Мааса, вследствие искусной пропаганды Антанты, которая, к сожалению, действовала также и в нашей стране, получило для Германии особенно неблагоприятную окраску. По существу, на общий ход войны оно оказало относительно небольшое влияние; рядом с жертвами Антанты и с тем их результатом, что она практически была надломлена на многие месяцы, Соммское сражение, конечно, выдерживало какие угодно сравнения. [209]

К событиям на Итальянском фронте в августе, которые привели к потере правого берега Изонцо, события на Сомме не имеют никакого отношения. Германское верховное командование, даже если бы не наступили дни Соммы, не дало бы никаких германских войск для оборонительных целей в Италии, так как по всему опыту оно не смело рассчитывать на какое-либо благоприятное влияние таковых даже для собственных дел Австро-Венгрии.

В Галиции опаснейший момент русского наступления был уже пережит, когда раздался первый выстрел на Сомме. Его результаты, во всяком случае, решительно не повлияли на размер двигавшихся на восток подкреплений. Положение дел здесь все еще считалось действительно серьезным, но уже не критическим. Невероятно, чтобы решение перевести с запада лишь строго необходимые для намеченной цели силы было бы изменено без боев на Сомме.

В конце концов, для последних остается вразумительным активом лишь то воздействие, которое они оказали на события Западного фронта, естественно, применение здесь сил противником, как оно им проводилось, побуждал и защитника к соответственному расходу сил. Но сначала это не влияло на боевые эпизоды в районе Мааса. Еще 11 июля сильным ударом мы продвинули на восточном берегу наши линии почти до верков фортов Сувиль и Ла-Лофе. Потом конечно, общее напряженное положение, а в первую голову необходимость экономного отношения к материалу и снарядам сделали необходимым временный отказ от больших с нашей стороны наступательных операций в области Мааса. Штабу фронта кронпринца было указано: спокойным планомерным продолжением наступления поддержать неприятеля в безусловном убеждении, что он не смеет рассчитывать на прекращение подобных операций. Это, очевидно, также удалось, так как французы лишь в сентябре могли послать на Соммский фронт подкрепления от Мааса, когда между прочим после новой смены поста начальника Генерального штаба так называемое Верденское наступление (Verdun Offensive) [210]было совершенно прекращено.

Более чем три пятых всех вооруженных сил Франции до августа 1916 года были перемолоты на мельнице Мааского района. Что они все же были в состоянии принять участие в операциях на Сомме, надо приписать: в области людского материала – свыше ожидания удачному использованию колониальных войск, а в области материальной – единственно американской поддержке. Участие Америки в войне в этом виде было настолько ценно, что только оно и дало возможность англичанам долго продолжать борьбу на Сомме. Такое участие, хотя и не противоречило букве международного права, но оно означало удар по лицу истинной нейтральности. С одной стороны, Америка старалась частью при помощи своих апелляций к международному праву, переплетенных со скрытыми угрозами войной, частью путем уверений в своих дружественных намерениях помешать Германии использовать все военные средства против своих смертельных врагов. С другой стороны, великая республика не только закрывала глаза на грубейшие нарушения этими врагами того же самого международного права, но даже доставляла им в богатейшем размере военные средства, чтобы разгромить (abzuschlachten) Германию. О позиции, занятой Америкой по отношению к войне, можно думать что угодно, но то пятно, которым она заклеймила себя путем указанного поведения, она никогда не сможет смыть со своего имени.

Для русских начало сражения на Сомме было сигналом к удвоенным усилиям на востоке. Без сомнения, в этом случае они следовали вновь данным указаниям руководителей Антанты. Едва ли мыслимо, чтобы их собственные вожди могли еще рассчитывать на решительные результаты.

В течение месяца июля и первой половины августа наступательные попытки русских велись беспрерывно на всем огромном Восточном фронте, часто одновременно на многих пунктах. Участок фронта Гинденбурга был атакован у Риги, Фридрихштадта и Двинска, на озере Нарочь, у Сморгони и Крево, в большинстве случаев, конечно, только демонстративно. Против арм. группы Войрша фронта принца Леопольда противник бросался с исключительным упорством в районе восточнее Барановичей и притом – бесчисленное количество раз. Фронт Линзингена должен был часто отражать его удары на нижнем Стоходе и средней Стыри. 2-й австро-венгерской армии приходилось тяжко бороться у Вербена, восточнее Брод и около Золосьце. У Южной армии графа фон Ботмера фокусами боевых схваток были местечки на Стрыпе, Бурканов и Бучач, а позднее также Монастыржеск и Тлумач, южнее Днестра. На фронте 7-й австро-венгерской армии русские старались приобрести доступ к Карпатским перевалам и в первой трети августа они двинулись южнее Днестра на Станислав. Здесь, как и у Ботмера и во 2-й австро-венгерской армии, атаки затихли лишь около средины августа, в то время как на фронте Гинденбурга они практически прекратились уже в средине июля, а у Войрша и Линзингена к концу этого месяца. Согласно всем донесениям потери русских должны были быть прямо чудовищными. [211]Их артиллерия, теперь дурно стрелявшая, [212]по сравнению с ее действиями в первый период войны не могла достаточно подготовить атаки, их пехота, пускаемая вперед в тяжеловесных массивных порядках, не могла, как правило, преодолеть зоны пулеметов обороняющегося. Достигаемые результаты поэтому оставались незначительными по сравнению с понесенными тратами.