Владимир Броневский - Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

С правой стороны у нас виден был город Трапани , с левой – Маритимо, Фавоньяно и многие острова. Берег Сицилии у города низок, в некотором расстоянии видны горы, покрытые зеленью; на одной из них монастырь, на другой древний замок. Близ пристани видно было множество лодок с пестрыми парусами. Лодки сии употребляются для доставания кораллов, составляющих главный промысел жителей Трапани; кораллы бывают разных цветов, красного как кровь, телесного цвета, желтого, белого и полосатые. В Трапани достается коралл одного первого сорта. Чудное сие морское произведение растет подобно оленьим рогам, плотно и твердо как камень. Ствол коралла разделяется на ветви, растет прилипши к камням; кора, покрывающая оный, вскоре по вынятии из воды легко слупляется, когда же высохнет, то бывает бугровата, как бы усеяна маленькими зернышками, имеющими малую скважину, чрез которую коралл получает растительный сок. Естествоиспытатели полагают, что животно-растение, называемое морская крапива, есть начало кораллов. Растение сие составляется из вещества вязкого, которое потом твердеет, прибавляется накипью и обращается сим образом в коралл. Доставать оный со дна моря не без труда и опасности. Машина, для сего употребляемая, очень проста и со времени изобретения оной коралловая ловля сделалась весьма прибыточна. К средине большого деревянного креста привязываются тяжелые каменья, могущие погрузить и держать машину на дне; к трем концам креста прикрепляются веревочные узкие сети. На прочной веревке, к четвертому концу креста укрепленной, машина бросается в воду; конец сей веревки привязывается на корме лодки; другие лодки берут первую на буксир, все вместе гребут или идут под парусами. Каменья, привязанные к средине креста, отламывают кораллы, которые запутываются потом в сетях и вместе с оными подымаются на поверхность. Жители Трапани почитаются трудолюбивейшими в Сицилии; галантерейные вещи и в особенности камеи доставляют им значительный доход. Камеи сии делаются на твердых раковинах, по слепкам лучших антиков и столь к ним подходят, что настоящий антик, вырезываемый на ониксе, никак нельзя отличить от поддельных, которые вошли в такую моду, что перстень или браслет продается иногда за 2000 рублей.

Эскадра, обошед Маритимо, пошла на фордевинд. Шлюп «Шпицберген», упав под ветры, не успел обойти западного мыса Сицилии и в прошедшую ночь отстал от эскадры. Погода установилась прекрасная, тихий попутный ветер не переменялся, и мы неприметно переходили 200 или 300 верст в сутки. Когда ветер несколько усиливался, адмирал, не задерживая плавания вперед, делал различные маневры. Движение флота для глаз человека, видящего оное в первый раз, суть совершенное очарование. Когда корабль стоит на якоре, то кажется тяжелой неподвижной громадой; но лишь появится на нем один парус, он переменяет вид свой, идет; прибавляется другой, третий, распускаются все паруса, и он бежит, летит подобно живому существу. Движения его при нападении и защищении, когда из беспорядка в несколько минут флот строится в колонны, переходит из ордера в ордер, смыкается, распространяется, поражает сопротивника своего ужасным громом орудий, представляет зрелище поразительное, грозное и величественное. Корабль уподобить можно одушевленному телу, которое то летит, то уменьшает бег свой, и всегда с такой точностью и благоразумием обращается во все стороны, что сие огромное и сложное здание кажется быть разумным животным. Весьма вероятно, что Петр Великий, взирая в первый раз на эволюции большого английского флота, в восторге удивления сказал: «Если б я не был русским царем, то желал бы быть адмиралом».

30 сентября, продолжая благополучное плавание, пройдя Сардинию, адмирал, призвав капитана нашего к себе на корабль, приказал ему идти в Гибралтар за лоцманами до Копенгагена и для узнания положения нашего с англичанами. 4 октября, ночью, встретились мы с английским фрегатом «Юралием», блокировавшим Карфагену. Он почел нас за испанцев и был готов напасть на нас; но как мы успели прежде его подойти к нему под корму, и, также будучи готовы к бою, спросили в одно слово, какой нации фрегат! друг или недруг! то капитаны наши успели в сие время хорошенько осмотреться. Спускаясь под корму английского фрегата, мы проходили его так близко, что задели его и сломали у себя бом-утлегарь. Английский лейтенант приезжал к нам за новостями и с новостями. Ни те, ни другие не очень были приятны. 4 октября пришли мы в Гибралтар.

Лишь положили якорь, тотчас приступили к исправлению некоторых повреждений. Ванты, которые довольно ослабли, были вытянуты; паруса починили. Сии попечения капитана были не бесполезны; они предупредили многие беды, встретившие нас в западном океане. В большом числе приключений, коим море служит позорищем, весьма мало находится таких, кои можно было бы почесть подлинно неизбежными. Если корабль, выходя из порта, снабжен и исправлен всем нужным, то нет причины опасаться свирепства стихий. В противном же случае сомнительное положение корабля лишает бодрости капитана и, несмотря на все искусство и старание его, корабль гибнет и от малого повреждения или недостатка.

На другой день с тремя товарищами я съехал на берег с тем намерением, чтобы взойти на вершину Гибралтарской скалы ; посмотреть, не виден ли наш флот, и полюбоваться отдаленными видами. Мы зашли в город только на минуту, чтобы нанять лошаков и купить несколько листов английских газет, которые теперь одни говорят правду и, не боясь, бранят Наполеона. Губернаторский сад с того времени, как я его не видал, очень распространен и украшен, виноград принялся и, кажется, деревья также примутся; однако ж кроме индийских фиг не было ни одного с плодом. Путешествие наше было неудачно: около полудня поднялся ветер, пошел дождь, и гора покрылась густым туманом. Изредка, когда солнце проглядывало между бегущих туч, показывались вершины испанских и африканских гор. Мы дошли, однако ж, до пещеры Св. Михаила ; товарищи мои с факелами спустились в нее, я остался под навесом скалы. Под ногами моими, на необозримое пространство, океан покрыт был белыми волнами, восточный ветер с такой силой вырывался с вершины горы, что гнал по скату ее густые облака до самой поверхности моря, так что фрегат наш казался мне плавающим в тучах. Товарищи мои, вышед из пещеры, непременно хотели достигнуть вершины, я, боясь простудить еще не закрывшиеся мои раны, остался дожидать их в гроте; но они скоро воротились назад. Порывом ветра свалило с ног одного лошака, прочие заупрямились, не хотели идти вперед и с охотой пошли назад. Подъезжая к саду, перемена в теплоте воздуха сделалась очень чувствительна. Чрез несколько минут мы перенеслись из холодного в умеренный климат; а в городе даже было жарко.