Людмила Бояджиева - Житие и страсть Жоржа Сименона

В клинике Лозанны под покровительством хорошего друга Сименона — профессора Дюбуи, в мае рождается Пьер. Малыша помещают в отдельную палату, рядом круглые сутки дежурит няня.

Дома, в замке Эшандан, новорожденный находится под неусыпной опекой. Правда, счастливые времена, когда Дениз и Жорж вместе стерилизовали бутылочки для детского питания, ушли навсегда. Теперь эту процедуру под присмотром Дениз проводит целый штат прислуги, одетой в специальную, наподобие медицинской, форму.

Через три месяца происходит ужасное — мальчик в тяжелейшем состоянии. Исследования показали, что младенец заражен золотистым стафилококком. Шансы на выздоровление пятьдесят на пятьдесят. У Сименона шок. У него начинаются головокружения, иногда обмороки. Когда малыш выздоравливает, он едет в Париж, где врачи находят у него синдром Меньера — болезнь внутреннего уха, приводящая к головокружениям и обморокам.

Дениз больше всего беспокоит ее фигура. Во время каждой беременности она полнела гораздо сильнее, чем это обычно случается с другими женщинами. «Ничего опасного в этом нет, ведь при вашем миниатюрной фигуре вы вынашивает, как правило, крупный плод», — успокаивают Дениз врачи. Но боязнь потерять форму становится наваждением. Она начинает закупать туалеты в катастрофических размерах и снова много пьет. Эткен задерживается в ее кабинете до семи–восьми часов, пока ни звонит ее жених и ни приглашает ее поужинать или сходить в театр. В течение этих восьми часов «работы с секретаршей» Дениз не переставала говорить и пить. Обязанности Эткен теперь сводятся к звонкам к парикмахерам и модисткам Дениз. Деловая переписка Сименона, отошедшая к двум другим секретаршам, приходит в плачевное состояние.

Чрезмерное возбуждение Дениз по вечерам беспокоит Сименона. Весь день она почти не видит детей, жалуясь, что она завалена делами, что у нее адская жизнь, не дающая ни минуты передышки. И только перед сном, пьяная и взвинченная, она идет к детям. Теперь ей необходимо выговорится. Дениз подолгу сидит у кровати дочери, затевает долгие разговоры с Джонни. Дети не умеют хранить секреты. Жорж замечает, что его нежные отношения с детьми начинает омрачать какая–то тень. Мари — Джо смотрит на него огромными голубыми глазами, в которых явно виден страх и удивление.

— Малышка моя, что случилось? Ты не расскажешь мне? — он по обыкновению взял ее ручку. Девочка сжала губы и замотала головой.

— Не можешь сказать? Это тайна?

Она кивнула. Потом проговорила:

— Мне жалко маму. Ты делаешь ей больно.

— Как? Что она тебе сказала?

Но добиться от девочки ничего не удавалось. Лишь десятилетний Джонни раскрыл тайну, предъявив обвинение отцу:

— Ты завалил маму работать. Ты превратил ее в рабыню, заставляя исполнять свои прихоти. У тебя тяжелый характер, ты болен… мама очень страдает.

— Это она вам сказала?

— Она приходит к нам перед сном, что бы хоть с кем–то поговорить по душам. Рассказать о своей жизни.

Сименону пришлось много говорить с детьми, что бы избавиться от репутации злодея. Но он не мог сказать им главного: причина неврозов Дениз в ее алкоголизме и многое, что она рассказывает про него, относится к области бреда. Однако он не нашел в себе силы прекратить ежевечерние походы Дениз в спальни детей. Почему? Настолько жалел больную, что жертвовал здоровьем детей? Или заботливый, нежный отец попросту отмахивался от тяжелой проблемы, прячась в своем сочинительстве? Так или иначе, но Дениз успела глубоко травмировать психику детей. Много позже Джонни признается отцу: «Я не могу простить матери то, что она отдалила меня от тебя»

Убежище от семейных неурядиц, как всегда, Сименон находит в работе. Он пишет «Мегрэ», так как не в силах взяться за трудный роман.

«Для меня это отдых — вновь сесть за машинку встретиться с моим странным комиссаром, до самой последней главы не больше чем он, зная о результатах расследования» Романы Сименона — вторая реальность, в которой он привык находиться. Писание было источником заработка, привычкой, интересным занятием. Теперь вторая реальность, в которой он — главный демиург, стала убежищем. Здесь складывается определенный ритуал: вечером Сименон записывает несколько строк карандашом на желтом конверте, а утром уже начинает первую главу.

Он отказывается от карандашного черновика, «так как замечает, что, когда пишешь от руки, появляется соблазн украшать фразы, а машинка дает совсем иной ритм работы, заставляющий пренебрегать излишествами»

Простота стиля и установка на защиту «маленького человека» остаются неизменными во всех книгах Сименона.

«Прошло более сорока лет, как в мою жизнь вошел комиссар Мегрэ. Оба мы за это время порядком изменились, но неизменным остается мое к нему уважение, и в романах, где действует Мегрэ, я ставлю порой более сложные проблемы, чем в своих социально–психологических романах. Опыт и мудрость Мегрэ помогают мне разрешать их и делать доступными для читателей разных стран и разного культурного уровня».

Дети растут. Марк решил посвятить себя кино и уехал в Париж к Жану Ренуару, что бы учиться режиссерскому мастерству.

Мари — Джо осторожно возит по аллеям колясочку с Пьером, в то время как сзади неотступно следует няня. Сименон видит этот трогательный картеж из окна своего кабинета. Июнь в расцвете — парк полон цветов и птичьего щебета, Дениз заперлась в кабинете с секретаршами и он может спокойно взяться за очень трудный роман под названием «Вдовец».

Имеют ли происшествия, описанные в романе, отношение к реальному мироощущению или настроению автора?

Анализы его творчества, которые Сименон изредка просматривал, позволили ему утверждать, что в них больше домыслов самих авторов, чем реальности. Предположения, основанные на сопоставлении героев Сименона с ним самим, его раздражали свой надуманностью и абсолютным несоответствием с реальностью.

«Если при работе над текущим романом я всегда влезал в шкуру своих персонажей, то они никогда не влезали в мою, не были моим отражением. В тяжелые периоды мне приходилось писать светлые истории, а в веселые — трагические. Если и случались совпадения каких–то настроений, описанных в романе, с моими собственными, то они случайны»

Сименон, занятый сочинительством, начинает замечать, что обслуга замка, за исключением Буль, боится хозяина и, завидев его гуляющим на аллеях парка, немедленно исчезает.

— В чем дело? — остановил он однажды няню, катавшую каляску с Пьером и не успевшую скрыться. — Отчего вы дрожите? Я так ужасно выгляжу?

— Мадам Сименон сказала нам, что вы запретили слугам выходить в парк. Потому что не выносите, что бы кто–то ходил по дорожкам, когда вы тут гуляете. «Никто не должен мешать мсье Сименону, пока он размышляет» — говорит она.