Давид Бэль - Паркур (ЛП)

— Занимаетесь ли вы в тренажерных залах?

— Нет, я работаю над своей мускулатурой, карабкаясь по деревьям, запрыгивая на парапеты, добавляя на себя вес при помощи рюкзака, к примеру. «Качалки» мне напоминают скорее игру, чем что-то другое, в них нет смысла, люди качают мускулы ради мускул, лишь потому что это привлекательно, или чтобы поиграть в игру, кто станет Мусклором (накачанный персонаж французского мультсериала "Musclor"), но в итоге это не имеет никакого применения. У настоящих адептов Паркура мускулатура должна появляться естественным образом, от использования того, что есть в наших руках. Мы можем сравнить это с методом Жоржа Герберта. Это был военный, развивавший методику тренировки для моряков, у которых не было достаточно места на суднах для упражнений, поддерживающих их форму. Они классифицировали эти методы по названию рода движения: бег, плавание, поднятие тяжестей, броски, вскарабкивание, перетягивание, перенос тяжестей… Моряки могли, к примеру, использовать доску с двумя баррелями на концах, работая над своим выпрыгом, усиливая свои ноги. Это были очень простые упражнения. Мой дед рассказывал мне об этой методике, и это совсем не сочеталось с тем, чему меня обучал мой отец. Во Вьетнаме он тоже изобрел свой собственный метод тренировки. Я был вдохновлен этим методом, но в конце концов в свою очередь создал собственную технику преодоления препятствий. Я делал так, как чувствовал, я должен был адаптироваться к собственному окружению. Паркур действительно имеет свое собственное развитие, свою собственную технику, потому что учит в большей степени двигаться в урбанистической среде. Полосы препятствий существовали очень давно, но мой отец и я мыслили о препятствиях совсем по-другому: как изменить вещь, созданную для мучений солдат, в нечто позитивное, полезное, придать ей более пацифистский характер. Я отчетливо видел различие с методом Герберта, когда был на службе в Морской Пехоте Ванна.

— Есть ли у вас любимое место для тренировок в Лиссе?

— Вначале я часто посещал Дам Дю Ляк. Это парк с огромной стеной для скалолазания. Он был ещё открыт для доступа в те времена. Все знали это место, а жители Лисса всегда ходили туда на прогулки по воскресеньям. Для меня это место очень хорошо представляет Паркур, так как в нем есть множество препятствий, которые объединены в одном единственном месте. Я мог тренировать всевозможные элементы Паркура три или четыре часа подряд. Это было действительно идеальное место для тренировки. Я провел там множество времени. Но было также и множество других мест, где я любил тренироваться. Моей целью было адаптироваться ко всему, всегда держа в голове мысль «если что-то случится, что я смогу сделать?». Лес из деревьев или лес из зданий, нет какого-то определенного места, созданного специально для Паркура. Например, в городе ты можешь исследовать архитектурный объект, чтобы превратить его в объект для тренировки и развиваться в нужном направлении. Мы можем по-своему адаптироваться в городской среде. Таким образом я избавился от проблем районов, которые подавляют их жителей. Это как если бы передо мной выросли горы, и вдруг в один момент я оказался бы на самой верхушке. Когда я был ещё маленьким в Фекампе, мне стоило только увидеть дюны, камни, скалы, чтобы сразу попытаться на них вскарабкаться. Мы переехали в Эссон (южнее от Парижа), но мои желания никуда не делись. Так что теперь, чтобы забраться повыше (Давид имеет в виду испытать те же чувства, что и на Дам Дю Лаке — прим. ред.), у меня не было другого выбора, кроме как залезть на здание. Таким образом я смог убрать эти бетонные блоки— дома, которые заграждали мне вид на горизонт. Паркур это то же самое: прогибать под себя, но никогда не прогибаться под что-либо. В конце концов, я стал чувствовать себя свободно в этом пространстве. Мне даже удавалось исследовать такие места в городе, в которых до меня не был ни один его житель.

— Можно сказать, вам нравилось быть пионером многих вещей в паркуре, постоянно открывать…

— Совершенно точно! То, что мне нравится в Паркуре, это возможность искать путь. Заниматься исследованием, открывать. Когда кто-то утверждал, что невозможно добраться до определенного места, я считал, что обязательно должно найтись какое-то средство. Я никогда не считал, что я был первым, кто прошел этот путь, и что никто до этого не исполнял те прыжки, которые делал я. Если я замечал какую-то возможность открыть что-то новое, я ею пользовался. Моей целью было продвижение в развитии, так что я искал пути, все, на что мое тело было способно, я делал. Иногда я попадал в места, запрещенные для посторонних, но я не отдавал себе в этом отчет, просто так выходило, что я искал многие трассы, и посреди некоторых находились предупредительные заграждения и таблички. Я проводил время на открытом воздухе и не считал себя каким-то преступником. Я чувствовал себя как птицы, свободные в своей невесомости, или как коты, с их любовью гулять там, где они хотят. Я не понимал, когда люди начинали нервничать. Они видели, как я прыгал с улыбкой и как с улыбкой им отвечал, что я не вор, что я прекрасно знаю, что делаю, что уважаю окружение, в котором нахожусь.

— Тренируясь в разных районах в поисках мест для тренировок, у вас бывали конфликты с местными бандами?

— Я лично никогда не имел проблем с парнями с улиц. Мой отец считал, что если кто-то наталкивается на подобный конфликт, то скорее всего он это и искал, в определенном смысле. Человек, который ищет ссоры, рано или поздно наткнется на того, кто ему ответит и даст то, чего он хотел. Когда мы живем нормально, следуем своему ритму жизни, не акцентируя внимания на одних проблемах, мы оставляем след от своего пути, у нас есть позитивная энергия, которая нами движет, и люди все это чувствуют. Когда пацаны с улицы в один вечер пересекаются с группкой трейсеров, они чувствуют хорошую атмосферу, они видят молодых людей, которые получают удовольствие от прыжков, от трюков, и поддерживают друг друга. Они прекрасно понимают, что эти ребята пришли не для того, чтобы сделать какую-то гадость. Они пришли ради особенной архитектуры, которую они могут по-своему использовать. В Паркуре очень важно отношение: если мы знаем зачем пришли, с нами ничего не случится. Так же и в жизни, и это то, что пытался мне показать мой отец. Не стоит обращать внимания на незначительные вещи и прочие мешающие факторы на вашем пути.

— Когда ваша мать видела, как вы прыгаете, она не пыталась поговорить с отцом, чтобы он на вас повлиял?

— Нет, так как она знала его лучше других. Для других могло показаться, что он временами бываем немного сумасшедшим, но она понимала, что он всегда отдает себе отчет в том, что делает. Сначала мать не очень понимала, что из себя представляет Паркур, в том плане, что она не сильно понимала, на сколько Паркур связан с риском, она думала, что я легко тренируюсь, занимаюсь спортом в лесу. Когда она отправлялась за покупками, мы могли пересекаться, и там я показывал ей кое-какие небольшие прыжки. Но это совсем не то, что было позже, когда начали появляться в интернете фото и видео, и она уже начинала понимать, что я делал на самом деле. Моя мать доверяла мне. Я уважал людей, не приводил в дом полицию. Иногда я пропускал уроки, но только чтобы пойти тренироваться. Естественно, в школе это вызывало некоторые проблемы. Директор каждый раз пытался упрекнуть меня за прогулы, но каждый раз диалог сводился к следующему: