Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря

У нашей тройки, а у Пармета в большей степени, уже был контакт и с Директором базы Тимофеевым (Николай Федорович, мрачноватого вида полный человек с одутловатым лицом), и с Гл. инженером Карасевым (Эдуард Антонович, ужасно занятой и всегда куда-то спешащий) и с и. о. капитана «Котласа» Старостиным (симпатичный отставной флотский офицер), и с электромехаником «Котласа» Пашей Сложеникиным (приятным и простым архангелогородцем, безотказным к любым нашим просьбам, благодаря которому у нас в изоляторе был телефон), и с начальником отдела снабжения Моцаром (толстяк и весельчак Гриша, наизусть знавший почти всего Есенина), который был уже озабочен нашими снабженческими проблемами, и с начальником 1 отдела Лией Павловной (неимоверных габаритов женщина с постоянной папиросой во рту), и с машинисткой 1 отдела Людой Тимофеевой (брюнетка со следами былой красоты, с прокуренным хрипловатым голосом), и с бригадиром такелажников, и даже с «начальником-машинистом» портального крана. Мне ничего не оставалось делать в дальнейшем, как только тщательно поддерживать эти контакты и установить в дальнейшем новые с дежурными администраторами Котласа Таней Евсеевой и Таней Волгиной.

Первые несколько дней, пока не нахлынула основная масса лаовцев, мы все жили в районе Северодвинска с названием Ягры в гостинице «Двина». До завода прямого транспорта не было и часто нам приходилось довольно долго топать пешком по морозу с ветром. Многие, кто бывал в Северодвинске на заводе «Звездочка», вероятно, еще помнят, что недалеко от главной проходной стояла в полный рост гипсовая скульптура рабочего, опирающегося одной рукой на корабельный винт. Мы все недоумевали и были просто поражены, как так, при жизни, когда еще даже не была сдана станция «Винт», поставлен памятник Гл. конструктору этой станции Жене Калёнову. Женя же скромно улыбался, немного краснел, но никак не комментировал.

Столовая тоже была совсем не близко от нашего рабочего места и не только удовлетворяла наш голод, а и доставляла много неприятных долгих минут стояния в очереди и ругани с теми, кто лез без очереди. Иногда нам удавалось воспользоваться заводским автобусом или забраться в автобус к нашим коллегам азимутовцам (очень редко к агатовцам), чтобы быстрее добраться до столовой. В этом смысле они оказались предусмотрительнее нас и заранее пригнали в Северодвинск автобусы. Первые мои звонки в Ленинград и первые телеграммы были только с одной просьбой прислать нам автобус и такой подарок от фирмы мы смогли получить накануне нашего первого выхода в море. С первых чисел ноября большинство наших людей потянулось на праздники домой с тем, чтобы сразу после них снова оказаться в прочном корпусе.

Наше второе явление в Северодвинск совпало с приездом еще дополнительной большой группы лаовцев и нас попросили освободить не все, но довольно много мест в гостинице «Двина». Основная часть нашей команды перебралась в общежитие-гостиницу «Прибой» горьковского завода «Красное Сормово» и лишь немногим удалось устроиться в хорошей, принадлежащей флоту, гостинице «Беломорье», расположенной напротив общежития горьковчан на той же улице Труда. Территориально это было существенно дальше от «Дубравы» и нам приходилось, частично пользуясь городским автобусом, ещё больше топать по морозу с леденящим ветерком, пока у нас не появился собственный автобус марки ПАЗ.

Сразу после праздников снова собралась наша доковая команда и продолжила настроечно-регулировочные работы, готовясь к возложенной на нас миссии 1977 года и последующим швартовным испытаниям. Постепенно к нам съезжались в различных сочетаниях комплексники с представителями специализированных лабораторий.

В первую очередь мы принимали связистов и арфовцев, специалистов, аппаратура которых должна была функционировать при сдаче лодки и вместе с подсистемой шумопеленгования обеспечивать безопасность плавания. Первый, ещё 7 ноября, приехал в Северодвинск Дынин, чтобы в срочном порядке досдать пункт программы швартовных испытаний, которые он со своими коллегами связистами начал еще в Ленинграде. Затем на помощь Дынину приехал молодой специалист-техник Андрей Зеленцов (курчавый симпатичный блондин с хорошим покладистым характером, не испытывавший никакого страха перед совершенно незнакомой техникой и очень много помогавший в наших общих для всех скатовцев делах). Для окончательной настройки своих станций приехали Беркуль с Ванюшкиным, Шумейко и Каленов. Приехал, заменив Толю Федорова, Виля Штремт (потомственный морфизприборовец и просто симпатичный и обаятельный человек), ряды шапэшников пополнил Борис Аркадьевич Сидоров (человек не очень общительный со сложным характером), приехал ведущий специалист по самописцам Юра Долинин вместе с регулировщиком из своей же лаборатории, фамилию которого, увы, вспомнить не могу, хотя он много времени работал в нашей команде. Настоящим подарком для всех нас был приезд монтажника 94 цеха Гутенкова. (Женя, открытый и всегда улыбающийся, с отличным чувством юмора, готовый в любую минуту придти на помощь; виртуоз радиомонтажа, делавший самую сложную работу всегда очень быстро и качественно, играючи, с песнями, — он был всеобщим любимцем и полной противоположностью нашему переходному монтажнику неразговорчивому Боре Матвееву, которого всегда ждала работа. Женя, как правило, предлагал себя для работы. В 1979 году я узнал, что Женя вынужден был уволиться из института по причине отъезда каких-то родственников из Советского Союза и пошёл работать в мясники, где с такой же легкостью и мастерством рубил мясные туши, был любимым продавцом многих покупательниц в большой округе Невского района и отоваривал отличным мясом своих бывших коллег по институту).

Незаметно наше присутствие на «Дубраве» стало весьма ощутимым, нас было уже человек 50–60. Параллельно с подготовкой к выходу лодки в море мы производили доработки нашей аппаратуры, которые предъявляли представителям отдела технического контроля и недавним коллегам Миши Пармета — веселому и бесшабашному В. Пирогову и серьезному, сдержанному, всегда строго одетому, с идеально ухоженными усами И. Мучнику. Окончательную приемку производил представитель нашего институтского Заказчика Е. А. Смирнов (Женя Смирнов, тогда кап.3 ранга, неутомимый рассказчик анекдотов и приключений под гитарные аккорды, участник всех наших компаний и кампаний в период швартовных и ходовых испытаний).

Примерно за полторы недели до первого выхода лодки в море приехал А. И. Паперно. Этот сравнительно короткий период после ноябрьских праздников и до конца года был чрезвычайно насыщен событиями, т. к. теперь мы вплотную соприкасались с условиями обитания на лодке, со всеми её недостроенными делами и нашими собственными недоработками. Мы оказались взаимозависимы. Кроме того, мы обживались в новых условиях быта, находились в своеобразной обстановке командировочной жизни, вынуждены были тесно контактировать в этой обстановке между собой, с нашими старыми знакомыми-лаовцами и экипажем, а также с новыми — сотрудниками «Дубравы», гостиниц и пр. пр. Еще начиная с лаовских дней мы стремились строить отношения внутри нас, морфизовцев, и со всеми, с кем нам приходилось общаться, по образцу и подобию тех рабочих отношений, которые существовали в нашем секторе, созданные усилиями А. И. Паперно и В. И. Осипова. Это были прежде всего доброжелательность, порядочность, ответственность, желание идти навстречу друг другу и все многочисленные рабочие и бытовые проблемы решать в дружеской обстановке, не доводя их до конфликтов. Значительно позже, уже после завершения скатовской эпопеи, я слышал много лестных слов об особой скатовской атмосфере от наших и не наших сотрудников, которым было с чем сравнивать. У нас сложились совершенно удивительные, дружески-деловые отношения с командованием и экипажем лодки, с работниками ЛАО и Дубравы, а потом, после перевода лодки в Западную Лицу, с работниками Группы гарантийного надзора ЛАО и нашего завода «Водтрансприбор», с Флотом. Конечно, находясь в командировочных условиях, нам нужно было в какой-то степени проявлять инициативу в установлении деловых отношений с определенными категориями людей, от которых зависел, главным образом, наш быт. Нам нужно было иметь отличные контакты в гостиницах, чтобы у наших людей не было проблем с жильем, затем контакты с авиакассами — извечная проблема отлета с Севера, затем контакты с командованием «Котласа», который был нашим вторым домом, затем контакты со службой снабжения завода (или флота) — мы должны были быть всегда обеспечены расходными материалами, даже когда их официально нет, и т. д. Интересно, что довольно часто эти необходимо-деловые отношения перерастали в хорошо-дружеские. Так у меня произошло в Северодвинске в гостинице «Беломорье», а затем в Западной Лице — в гостинице «Северное Сияние», с флагманскими специалистами РТС дивизии и флотилии, с офицерами службы тыла флотилии и др. Правда, эта выстроенная пирамида лаовско-северодвинско-лицевских наших внутренних и внешних отношений была быстро и почти до основания разрушена, когда после государственных испытаний первых 4-х подсистем и передачи их личному составу, ответственным сдатчиком стал другой сотрудник нашей лаборатории, а я вернулся в Западную Лицу уже как и. о. зам. Главного конструктора. Но об этом позже.