Алексей Владимирский - На киевском направлении

Следует отметить, что хотя турецкие орудия были устаревших образцов, они лишь в незначительной степени уступали в дальности по крайней мере артиллерии средних калибров флота.

Погода 18 марта была благоприятна. Корректировать стрельбу должны были исключительно гидросамолеты.

Во исполнение намеченного плана 1-я дивизия кораблей вошла в пролив 18 марта в 10 час. 30 мин. и открыла огонь с 14 000 м. В ответ она получила многочисленные попадания с новых промежуточных турецких батарей, которых, несмотря на все старания, не могла привести к молчанию.

Во время этого обстрела "Inflexible", расстреливаемый в свою очередь снарядами разных калибров, наткнулся на дрейфующую мину и понесся по воле течения.

В 12 час. 20 мин. 3-я дивизия Гепратта получила приказ выдвинуться вперед, чтобы начать разрушение фортов с более короткой дистанции. Дивизия вошла в пролив в двух линиях и, следуя вдоль восточного берега под прикрытием миноносцев, Открыла стрельбу прямой наводкой по Чанакской группе и Килид-Бару. Корабли скоро были взяты под огонь многочисленных промежуточных турецких батарей разных калибров, из которых многие обнаружили себя впервые. Среди этих батарей были тяжелые крепостные и полевые, расположенные на берегах. С близкой дистанции попадания турецких снарядов были многочисленны. 3-я дивизия тем не менее оставалась в проходе, ожидая подхода 2-й дивизии.

В 14 час. 30 мин. французские корабли (3-я дивизия) сделали полуоборот, чтобы отойти назад. К этому времени оставался неповрежденным лишь один "Charlemagne", a "Suffren", получивший несколько тяжелых снарядов, с трудом отходя, отстреливался, "Gaulois" наткнулся на мину и возвратился к Тенедосу{33}. "Bouvet" погиб от неизвестной пока причины (торпеды, мины или крупного снаряда) в три минуты, почти со всем экипажем{34}. 1-я и 2-я дивизии продолжали бой с 14 час. 45 мин. до ночи. Результаты стрельбы по фортам казались хорошими. Но что касается промежуточных гаубичных и полевых батарей, стоявших в большинстве на закрытых позициях, то против них судовой огонь был бессилен. "Agamemnon" потерпел от огня турецких батарей тяжелую аварию, a "Irresistible" и "Ocean" погибли, подорвавшись под огнем артиллерии на минах, которые турки, повидимому, разбросали в бухте Эренкиой.

Во время боя турки ввели в дело артиллерию всех калибров, расстреливавшую корабли с дистанции 2-3 км.

В 18 часов Робек дал отбой.

Все суда, участвовавшие в бою, получили крупные повреждения. У турок остались целыми все полосы минных заграждений. Повреждения фортов в общем были не велики; если временно стрельба замолкала, то это было следствием только близких разрывов снарядов, засыпавших песком казенную часть орудий, что заставляло тратить время на их прочистку.

Результаты всех бомбардировок, начиная с 3 ноября, свелись к следующему:

1. Батареи, прикрывавшие вход в проливы (Оркание, Кум-Кале, Седд-эль-Бар, Хеллес), были окончательно приведены к молчанию, но они представляли еще серьезное укрытие для пехоты.

2. К югу от Эренкиоя и Суан-Дере новые батареи мало пострадали, они были удобно и укрыто расположены и имели бетон.

3. В укрытые батареи Эренкиоя попали тысячи снарядов, но их крупповские орудия не переставали стрелять.

4. Форт Дарданос, несмотря на то, что в него попало 4000 снарядов, потерпел еще меньше; его орудия 1885 года и морские пушки, поставленные германскими моряками на соседних батареях, остались в полной исправности.

5. В Чанаке. в главный форт Гамидие, находившийся под командой немца Верле, 18 марта попало 36 тяжелых снарядов, тем не менее он сохранил достаточно сил, чтобы помешать подходу флота к Кефец, здесь были подбиты два 35,5-см орудия и на Намазие одно 21-см.

6. Килид-Бар пострадал совсем мало, гарнизон его вовсе не имел потерь.

В общем 18 марта было выведено из строя 8 орудий, из которых 4 окончательно. Потери в личном составе за этот же день выразились в 40 убитых и 74 раненых, в том числе 18 немцев.

Турки были уверены, что если на следующий день флот повторит свою попытку прорыва, то положение станет критическим, так как к вечеру 18 марта тяжелые пушки имели мало снарядов, а тяжелые гаубицы их почти не имели. Фортовые и батарейные запасы снарядов для тяжелых орудий были истощены.

Первые извещения о неудаче 18 марта, прибывшие в Лондон, были в виде краткого донесения Робека с указанием понесенных потерь, которые на 75% превосходили предполагаемые. Это донесение заканчивалось требованием от Военного совета дальнейших указаний. Полагая, что план Кардена частично уже выполнен, Совет телеграфировал адмиралу продолжать операцию. Адмиралтейство с этим было солидарно.

Но Робек начатой операции не продолжал... Он 23 марта послал второе донесение, в котором указал на неожиданно возникшие трудности со стороны мин заграждения, для вылавливания которых нужно продолжительное время.

Несмотря на это, Черчилль все же потребовал продолжения операции, в ответ на что Робек 26 марта телеграфировал в третий раз следующее: "Без сомнения попытка 18 марта не была решающей. 22 марта я имел свидание с ген. Гамильтоном, который изложил мне свой план, последний я целиком одобряю. Для достижения положительных результатов и цели операции необходимы совместные действия флота и армии"{35}.

Как следствие этой телеграммы, в Лондоне произошло бурное заседание Военного совета. Черчилль усиленно ратовал за продолжение плана Кардена во всей его чистоте, употребляя пехотные десанты лишь для частичного разрушения того, что не разрушено артиллерией. Но представители адмиралтейства были против и особенно лорд Фишер, который исходил из положения, что "следует держаться мнения и оценки лица, которое находится на месте". Асквит примкнул к Черчиллю, Китченер вместо ответа прочел собранию телеграмму Гамильтона: "Я держусь, - пишет Гамильтон, - того мнения, что Дарданеллы не могут быть форсированы только флотом. Этим вопросом раньше я не занимался, но теперь вижу, что армия должна в этой операции играть существеннейшую роль и не в высадке малых отрядов для местных операций, а для наступательной операции в значительных силах, долженствующей обеспечить флоту проход через проливы"{36}.

Совет в целом присоединился к этой точке зрения, и, таким образом, операция снова приостановилась, по крайней мере до 15 апреля, к какому сроку ожидалось приведение в готовность десантного корпуса.

Мы видим, как в Англии постепенно под влиянием неудачи переходят к мысли открыть проливы флоту десантной операцией крупных размеров. Однако на принятие этого решения потребовалось почти 5 месяцев, в течение которых турки неоднократно были предупреждаемы о грозящей им опасности.

После принятия этого решения осторожный Китченер протелеграфировал Гамильтону: "Вы знаете мои взгляды на форсирование Дарданелл. Эта операция должна быть проведена. Если для очищения проходов и приведения замысла к хорошему концу потребуется большая операция, то только после очень внимательного исследования этого вопроса"{37}.