Ян Веннер - Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет

Насколько вы обязаны своим сольным успехом группе Crosby, Stills, Nash & Young?

– Конечно, группа CSNY принесла мне известность. Они меня прославили. Но, без ложной скромности, «After the Gold Rush» [75], своего рода поворотный пункт, был сильным альбомом. Я правда так думаю. Там было все. Нарисованная в нем картина впечатляла. «After the Gold Rush» отразил дух каньона Топанга. Казалось, я понял, что чего-то достиг. Я присоединился к группе Crosby, Still & Nash и продолжал много работать с Crazy Horse… Все время играл. Отлично проводил время. Сразу после того альбома я ушел из дому. Это был хороший аккорд.

Как вы справились с вашей первой вспышкой настоящей звездной болезни после этого?

– Первое, что я сделал, провел турне по небольшим залам. Только я и гитара. Мне очень это нравилось. Фактически один на один с публикой. Уже позднее, после «Harvest» [76], я спрятался. Попытался ото всех уйти. Я думал, что запись («Harvest») была хорошей, но знал и то, что нечто умирает. Я стал очень замкнутым. Мне не хотелось появляться на людях.

Почему? Вы испытывали депрессию? Нервничали?

– Думаю, я был вполне счастлив. Несмотря ни на что, у меня была моя старушка, и я переехал на ранчо. Много хлопот доставляла мне моя спина. В течение двух лет между «After the Gold Rush» и «Harvest» я то и дело лежал в больницах. У меня одна половина спины особенно слабая, все мышцы одрябли. Позвоночные диски расшатались. Я не мог держать гитару. Вот почему все сольное турне я провел сидя. Я не слишком хорошо мог двигаться, поэтому долго лежал на ранчо и просто отрубал все контакты, знаете ли. Носил корсет. Приезжал Кросби проведать меня; мы гуляли, и мне требовалось сорок пять минут, чтобы добраться до студии, что всего в 400 ярдах от дома. Я мог быть на ногах всего четыре часа в день. Почти весь «Harvest» записал в корсете. Неспроста получился такой нежный альбом. Я физически не мог играть на электрогитаре. Песни «Are You Ready for the Country», «Alabama» и «Words» были записаны уже после операции. Врачи поговаривали об инвалидной коляске и прочем, так как мне удалили несколько дисков. Но почти все два года я провел лежа на спине. Уйма времени, чтобы подумать о том, что со мной произошло.

Вы обращались к аналитику?

– То есть обращался ли я к психиатру? Нет. ( Смеется .) Впрочем, они все по-настоящему мною интересуются. Всегда задают мне много вопросов, если я оказываюсь рядом.

О чем они спрашивают?

– Ну, у меня бывали припадки. Обычно мне задавали много вопросов о том, как я себя чувствую, всякое такое. Я рассказывал им обо всех мыслях и об образах, которые меня посещали, если, понимаете, у меня кружилась голова или я падал. Впрочем, это не так уж важно.

У вас и сейчас случаются припадки?

– Да. Лучше бы их не было. Мне казалось, я с ними справился.

Это физическое или психическое?..

– Не знаю. Об эпилепсии никто ничего толком не знает. Это просто часть меня, часть моей головы, часть того, что в ней происходит. Иногда что-то в моем мозгу ее провоцирует. Иногда припадки случаются, когда я действительно забалдеваю, – испытывать припадки типично для тех, кто принимает психоделические препараты. Попадаешь в совсем иной мир. Твое тело корчится, и ты закусываешь себе язык и бьешься головой о землю, а твой разум при этом – где-то в другом месте. Но жутко не то, что ты оказываешься в таком состоянии, – жутко осознавать, что ты вполне комфортно чувствуешь себя в этом… вакууме. И твое возвращение в реальность становится для тебя шоком. Ты абсолютно дезориентирован. Очень нелегко взять себя в руки. Когда последний раз это случилось, понадобилось полтора часа, чтобы просто пройтись по ранчо с двумя моими друзьями, чтобы прийти в себя.

А на сцене такое случалось?

– Нет. Никогда. Я чувствовал пару раз, что это может произойти, и всегда уходил со сцены. Я был слишком забалдевшим или что-то в этом роде. Это просто давление извне, понимаете? Вот почему я не люблю скопления людей.

Почему вы покинули ранчо? [77]

– Просто оно находилось слишком далеко. Слишком много разъездов за последние года два. Причем вовсе не в связи с музыкой. Просто вокруг было слишком много чуваков, которые, в общем-то, меня не знали. Вольно или невольно, но они паразитировали на мне. Они жили за мой счет, пользовались моими деньгами для покупок, моим телефоном для разговоров. Обычные кровососы. Когда до меня это дошло, я почувствовал себя оскорбленным. Мне не хотелось верить, что меня использовали. Мне не нравилось быть хозяином, и мне не нравится говорить: «Пошли к черту!» Вот почему у меня теперь разные дома. Когда вокруг меня собираются люди, я теперь просто сбегаю. То есть мое ранчо теперь прекраснее и обширнее, чем всегда. Оно и без меня стоит. Я просто больше не нуждаюсь в нем как в единственном месте, где бы я чувствовал себя в безопасности. Я стал сильнее.

Вы придумали название для нового альбома?

– Думаю назвать его «My Old Neighbourhood». Или «Ride My Llama» [78]. Странно, но все эти мои песни о Перу, ацтеках и инках… Материал поездок… У нас есть песня «Marlon Brando», «John Erlichman», «Pocahontas and Me». Я много играю на электрогитаре, и это мне нравится больше всего. Две гитары, бас и ударные. И это действительно отрывает от земли. Чертовски невероятно. Я поспорил с Эллиотом, что альбом выйдет до конца сентября. После этого мы, вероятно, отправимся в осеннее турне по стадионам вместимостью три тысячи зрителей. Я снова с Crazy Horse. Ничто не может сделать меня более счастливым. Вкупе с холостяцкой жизнью… Я чувствую себя великолепно. Впервые, насколько я себя помню, я порвал отношения, решительно не желая строить новые. Я так счастлив тому, что вышел на простор. Как будто наступила весна. ( Смеется .) Я продам тебе две бутылки этого за доллар пятьдесят центов.

Только что появился новый альбом «15 Big Ones» [79] , состоялось турне [80] и вышла передача на телевидении. Откуда такой всплеск энергии?

– Могу только поразмышлять, как выплеснулась моя энергия. Я воздерживаюсь от сексуальных отношений. Пытаюсь заниматься йогой. В ней излагается, как при подавлении сексуального желания, если вы не занимаетесь сексом, высвобождается подобный тип энергии, а не ваша кундалини. Вот уже примерно два месяца я совсем не занимаюсь сексом. Это просто личный ответ.

Очень личный, я бы сказал.

– Да. А также потому, что наступила весна. Правда, наступила. Просто всегда говорят, что весной вы начинаете летать, а мы начали летать еще до наступления весны – выпустили наш альбом и все такое.

Впрочем, это первая весна за долгое время.

– Да, правда. Ну, мы начали летать несколько весен назад, но тогда это было не так серьезно, как теперь.