Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 32. Май-июль 1917

Когда такое формальное решение было принято, ЦК нашей партии уже в 2 часа ночи в пятницу постановляет демонстрацию отменить. В субботу утром на спешно созванном совещании с представителями районов отмена эта проводится в жизнь.

Остается вопрос, чем объясняет наше второе «правительство», съезд Советов, свое запрещение. Конечно, всякая партия в свободной стране имеет право устраивать демонстрации, всякое правительство может, введя чрезвычайное положение, запрещать их, но политический вопрос остается: из-за чего запретили демонстрацию?

Вот единственный политический мотив, ясно указанный в резолюции съезда Советов:

«…Нам известно, что вашим (т. е. устраиваемым нашей партией) выступлением хотят воспользоваться притаившиеся контрреволюционеры…».

Такова причина запрещения мирной демонстрации. Съезду Советов «известно», что «контрреволюционеры притаившиеся» есть и что они хотели «воспользоваться» именно тем выступлением, которое наша партия наметила.

Это – крайне важное заявление съезда Советов. И приходится еще и еще раз подчеркнуть это фактическое заявление, выделяющееся своей фактичностью из потока бранных слов по нашему адресу. Какие меры принимает наше второе правительство против «притаившихся контрреволюционеров»? что именно «известно» этому правительству? как именно хотели контрреволюционеры воспользоваться тем или иным поводом?

Народ не может и не будет терпеливо и пассивно ждать, пока эта притаившаяся контрреволюция выступит.

Если наше второе правительство не хочет оставаться в положении людей, запрещениями и потоками брани прикрывающих то, что они запутались и дали себя запугать справа, то ему придется многое сказать народу о «притаившихся контрреволюционерах» и многое сделать для серьезной борьбы против них.

«Правда» № 79, 24 (11) июня 1917 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Неистовствующие, свирепствующие, бешенствующие, щелкающие зубами, обливающие нашу партию непрерывным дождем поносящих и погромных словечек, не обвиняют ни в чем нас прямо, а «намекают».

На что?

Только на одно и можно намекать: большевики хотели совершить государственный переворот, это – Каталины, вот почему они уроды и изверги, достойные растерзания.

Открыто сказать этой глупости не решаются наши враги, вот и приходится им «намекать» и неистовствовать «словесностью». Ибо глупо это обвинение до чрезвычайности: государственный переворот посредством мирной демонстрации, решенной в четверг и назначенной на субботу с опубликованием в субботу утром! Ну, кого вы, господа, благоглупостями ваших намеков благоудивить думаете?

«Требование низвержения Временного правительства», – говорит резолюция съезда Советов. Удаление части министров из Временного правительства (одна из надписей на предполагавшихся знаменах гласила: долой буржуазных членов правительства) есть государственный переворот??

Почему же никто не пробовал и даже не грозил привлечь к суду за бесчисленное количество раз выходившее на улицы Питера знамя «вся власть Совету»?

Себя испугались неистовствующие.

Бояться манифестаций, заранее объявляемых, правительство, знающее, что весь его состав опирается на волю большинства народа, не может.

Запрещать их оно не будет.

Только тот, кто знает, что большинства у него нет, что народного согласия масс у него нет, способен так дико бесноваться, такие намеки бросать в злобных статьях.

«Правда» № 79, 24 (11) июня 1917 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Временное правительство призывает сегодня «население» к спокойствию ввиду «распространяющихся по городу и волнующих население слухов».

Не полагает ли это Временное правительство, что одна фраза в резолюции съезда Советов волнует и должна волновать в тысячу раз больше всяких «слухов», именно следующая фраза:

«Нам известно, что вашим (большевистским) выступлением хотят воспользоваться притаившиеся контрреволюционеры»?

Могут такие «более чем слухи» не волновать население?

«Правда» № 79, 24 (11) июня 1917 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Чем отличается обычное буржуазное правительство от необычного, революционного, за буржуазное себя не считающего?

Говорят, следующим:

Обычное буржуазное правительство может запрещать манифестации, лишь считаясь с конституцией и вводя сначала военное положение.

Необычное и почти социалистическое правительство может запрещать демонстрации без всяких условий и ссылаясь на «факты», известные только ему одному.

«Правда» № 79, 24 (11) июня 1917 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Мы считаем, что своеобразное учреждение, называемое Советами рабочих, солдатских, крестьянских депутатов, ближе всего подходит к всенародному органу воли большинства народа, к революционному парламенту.

За переход всей власти в руки такого органа мы стояли и стоим принципиально, несмотря на то, что сейчас он находится в руках оборонческих и враждебно относящихся к партии пролетариата партий меньшевиков и социалистов-революционеров.

Внутренне-противоречивое, шаткое, неустойчивое, бессильное по отношению к контрреволюции положение Советов зависит от того, что они терпят гнездо контрреволюции: 10 буржуазных министров, и не рвут с англо-французским империалистским капиталом. Эта шаткость является источником нервности теперешнего большинства Советов и их бранчливости против тех, кто на эту шаткость указывает.

Координировать, согласовать свою борьбу против контрреволюции с «борьбой» оборонческих и министериалистских партий мы отказываемся.

Решения Советов не могут быть признаны нами за правильные решения правильной власти, пока остаются 10 буржуазных, контрреволюционных министров вполне милюковского духа и милюковского класса. Но если бы даже Советы взяли всю власть (чего мы желаем и всегда поддержали бы), если бы Советы стали всевластным революционным парламентом, мы не подчинились бы таким его решениям, которые стеснили бы свободу нашей агитации, например, запретили бы прокламации в тылу или на фронте, запретили бы мирные манифестации и т. п. Мы предпочли бы в таком случае перейти на положение нелегальной, официально преследуемой партии, но не отказались бы от своих марксистских, интернационалистских принципов.

Таково же будет наше поведение, если съезду Советов благоугодно будет официально, перед всем населением России, признать нас «врагами народа» или «врагами революции».