Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 34. Июль-октябрь 1917

Крайне характерно, что этот основной для всякого, не лишенного головы, политика вопрос совсем обойден Сухановым… Ведь в этом же гвоздь, в этом суть дела: в чьих руках на деле то, что «добровольно уступила» «революционная» (простите за выражение) «демократия».

Именно эту суть дела Суханов и обходит, как обходят ее все меньшевики и эсеры, все мелкобуржуазные демократы вообще.

Далее. Может быть, в детской «добровольная уступка» указывает легкость возврата: если Катя добровольно уступила Маше мячик, то возможно, что «вернуть» его «вполне легко». Но на политику, на классовую борьбу переносить эти понятия кроме российского интеллигента не многие решатся.

В политике добровольная уступка «влияния» доказывает такое бессилие уступающего, такую дряблость, такую бесхарактерность, такую тряпичность, что «выводить» отсюда, вообще говоря, можно лишь одно: кто добровольно уступит влияние, тот «достоин», чтобы у него отняли не только влияние, но и право на существование. Или, другими словами, факт добровольной уступки влияния, сам по себе, «доказывает» лишь неизбежность того, что получивший это добровольно уступленное влияние отнимет у уступившего даже его права.

Если «революционная демократия» добровольно уступила влияние, значит, это была не революционная, а мещански-подлая, трусливая, не избавившаяся от холопства демократия, которую (именно после этой уступки) смогут разгонять ее враги или просто свести ее на нет, предоставить ей умереть так же «по собственному желанию», как «по собственному желанию» она уступила влияние.

Рассматривать действия политических партий, как каприз, значит отказаться от всякого изучения политики. А такое действие, как «добровольная уступка влияния» двумя громадными партиями, имеющими, по всем сведениям, сообщениям и объективным данным выборов, большинство в народе, такое действие надо объяснить. Оно не может быть случайно. Оно не может не стоять в связи с определенным экономическим положением какого-либо большого класса народа. Оно не может не стоять в связи с историей развития этих партий.

Рассуждение Суханова потому и является замечательно типичным для тысяч и тысяч однородных обывательских рассуждений, что оно базируется, в сущности, на понятии доброй воли («собственное желание»), игнорируя историю рассматриваемых партий. Суханов просто-напросто вычеркнул из своего рассмотрения эту историю, забыл, что добровольные уступки влияния начались, собственно, с 28 февраля, когда Совет выразил доверие Керенскому и одобрил «соглашение» с Временным правительством. А 6-е мая было уступкой влияния прямо-таки в гигантских размерах. Взятое в целом, перед нами до очевидности ясное явление: партии эсеров и меньшевиков сразу встали на наклонную плоскость и покатились вниз все с большей и большей быстротой. Они скатились после 3–5 июля совсем в яму.

И теперь говорить: уступка сделана по собственному желанию, «вполне легко» можно повернуть большие политические партии направо кругом, «без труда» можно побудить их взять направление обратное их направлению за много лет (и за много месяцев революции), «вполне легко» выбраться из ямы и взобраться вверх по наклонной плоскости – разве это не предел легкомыслия?

Наконец, в-четвертых, Суханов мог бы сослаться в защиту своего мнения на то, что рабочие и солдаты, выражающие доверие Совету, вооружены и что потому им «вполне легко» вернуть себе все влияние. Но именно по этому, едва ли не наиболее важному, пункту особенно плохо обстоит дело в обывательских рассуждениях, воспроизводимых писателем «Новой Жизни».

Чтобы быть возможно больше конкретным, сравним 20–21 апреля с 3–5 июля.

20 апреля прорывается возмущение масс правительством. Вооруженный полк выходит на улицу Петрограда и идет арестовать правительство. Ареста не происходит. Но правительство ясно видит, что ему опереться не на кого. Войск за него нет. Свергнуть такое правительство действительно «вполне легко», и правительство ставит ультиматум Совету: либо я уйду, либо поддержите меня.

4-го июля такой же взрыв возмущения масс, взрыв, который все партии сдерживали, но который прорвался вопреки всяким сдерживаниям. Такая же вооруженная противоправительственная демонстрация. Но гигантская разница в следующем: запутавшиеся и оторвавшиеся от народа эсеровские и меньшевистские вожди уже 3-го июля соглашаются с буржуазией о призыве калединских войск в Питер. Вот в чем гвоздь!

Каледин с солдатской откровенностью сказал это на Московском совещании: ведь вы же сами, министры-социалисты, призвали «нас» 3 июля на помощь!.. Никто не посмел опровергнуть Каледина на Московском совещании, потому что он сказал правду. Каледин издевался над меньшевиками и эсерами, которые вынуждены были молчать. Им плюнул казачий генерал в физиономию, а они утерлись и сказали: «божья роса»!

Буржуазные газеты привели эти слова Каледина, а меньшевистская «Рабочая Газета» и эсеровское «Дело Народа» скрыли от читателей это самое существенное политическое заявление, сделанное на Московском совещании.

Вышло так, что правительство впервые получило специально калединские войска, а решительные, действительно революционные войска и рабочие были разоружены. Вот основной факт, который «вполне легко» обошел и забыл Суханов, но который остается фактом. И это решающий факт для данной полосы революции, для первой революции.

Власть перешла в решающем месте на фронте и затем в армии в руки Калединых. Это факт. Самые активные из враждебных им войск разоружены. Что Каледины не пользуются властью сразу для установления полной диктатуры, это нисколько не опровергает того, что власть у них. Разве царь после декабря 1905 года не имел власти? И разве обстоятельства не заставили его так осторожно пользоваться властью, что он созвал две Думы прежде чем взять всю власть, т. е. прежде чем совершить государственный переворот? {65}

О власти надо судить по делам, а не по словам. Дела правительства с 5-го июля доказывают, что власть у Калединых, которые медленно, но неуклонно продвигаются все дальше, получая ежедневно «уступки» и «уступочки»: сегодня безнаказанность юнкеров, громящих «Правду», убивающих правдистов, арестующих произвольно, завтра закон о закрытии газет, также закон о распущении собраний и съездов, о высылке без суда за границу, о тюрьме за оскорбление «дружественных послов», о каторге за посягательство на правительство, о введении смертной казни на фронте и так далее и так далее.

Каледины не дураки. Зачем идти обязательно нахрапом, напролом, рискуя потерпеть неудачу, когда они ежедневно получают по частям именно то, что им нужно? А дурачки Скобелевы и Церетели, Черновы и Авксентьевы, Даны и Либеры кричат: «торжество демократии! победа!» при каждом шаге Калединых вперед, усматривая «победу» в том, что Каледины, Корниловы и Керенские не глотают их сразу!!