Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 34. Июль-октябрь 1917

Родбертусианизм состоит вовсе не в употреблении слова «перепроизводство» (которое одно только точно описывает одно из самых глубоких противоречий капитализма), а в объяснении кризисов только недостаточным потреблением рабочего класса. Но старая программа выводит кризисы не из этого. Она ссылается на «такое положение дел внутри буржуазных» стран, которое перед этим, в предыдущем абзаце, как раз указано и которое состоит в «техническом прогрессе» и в «относительном уменьшении потребности в живом труде рабочих». Рядом с этим старая программа говорит об «обостряющемся соперничестве на всемирном рынке».

Тут как раз сказано основное о столкновении условий накопления с условиями реализации и сказано гораздо яснее. Теория не «изменена» здесь, как думает ошибочно тов. С. в «угоду популярности», а изложена ясно и популярно; это – достоинство.

О кризисах, конечно, можно написать тома, можно дать более конкретный анализ условий накопления, сказать о роли средств производства, об обмене прибавочной стоимости и переменного капитала в средствах производства на постоянный капитал в предметах потребления, об обесценении постоянного капитала новыми изобретениями и так далее и так далее. Но ведь этого не пытается дать и тов. С!! Его якобы исправление программы состоит лишь в следующем:

1) Сохранив план перехода от абзаца 4-го к 5-му, от указания на технический прогресс и пр. к кризисам, он ослабил связь между обоими абзацами, выкинув слова: «такое положение дел».

2) Он добавил теоретично-звучащие фразы о столкновении условий производства с условиями потребления и условий реализации с условиями накопления, фразы, в коих нет неверности, но которые не дают новой мысли, ибо предыдущий абзац основное как раз по этой части говорит яснее.

3) Он добавляет «погоню за прибылью» – выражение, мало подходящее к программе, употребленное здесь, пожалуй, именно «в угоду популярности», ибо мысль выражена та самая несколько раз и словами об «условиях реализации» и словами о «товарном» производстве и проч.

4) Он заменяет «застой» «депрессией»; замена неудачная.

5) Он добавляет слово «анархически» к старому тексту («товаров, анархически производимых в постоянно возрастающем количестве»). Это добавление теоретически неправильно, ибо как раз «анархичность» или «отсутствие планомерности», если взять выражение, употребленное в проекте Эрфуртской программы и оспоренное Энгельсом, не характеризует тресты [31].

У тов. С. вышло вот что:

«…Товары анархически производятся в постоянно возрастающем количестве. Попытки капиталистических союзов (трестов и пр.), ограничивая производство, устранять кризисы терпят крушение» и т. д…

Но товары производятся именно трестами не анархически, а по учету. Тресты не только «ограничивают» производство. Попыток устранить кризисы они не делают, таких «попыток» со стороны трестов быть не может. У тов. С. получился ряд неточностей. Надо бы сказать: хотя тресты производят товары не анархически, а по учету, но кризисы все же остаются неустранимыми в силу указанных выше свойств капитализма, сохраняющихся и при трестах. А если тресты, в периоды наибольшего подъема и спекуляции, ограничивают производство в том смысле, чтобы «не зарваться», то этим они в лучшем случае сберегают самые крупные предприятия, кризисы же наступают тем не менее.

Сводя вместе все сказанное по вопросу о кризисах, мы получаем вывод, что улучшения старой программы проект тов. С. не дает. Напротив, новый проект содержит неточности. Необходимость исправления старого осталась недоказанной.

По вопросу о войнах империалистского характера проект тов. С. грешит теоретической неправильностью в двух отношениях.

Во-первых, он не дает оценки данной, теперешней войны. Он говорит, что империалистская эпоха порождает империалистские войны. Это верно, и сказать это в программе, конечно, надо было. Но этого мало. Необходимо, кроме того, сказать, что именно теперешняя война 1914–1917 годов и есть война империалистская. Немецкая группа «Спартак» в своих «тезисах», изданных по-немецки в 1915 году, выставила утверждение, что в эру империализма национальных войн быть не может {115}. Это явно неправильное утверждение, ибо угнетение наций империализм обостряет, а вследствие этого не только возможны и вероятны, но прямо неизбежны национальные восстания и национальные войны (попытки провести различие между восстаниями и войнами были бы осуждены на крушение).

Марксизм требует безусловно точной оценки, на основании конкретных данных, каждой отдельной войны. Обходить вопрос о теперешней войне посредством общих рассуждений и теоретически неверно, и практически недопустимо, ибо за это прячутся оппортунисты, создавая себе лазейку: вообще-де империализм есть эпоха империалистских войн, но эта война была не совсем империалистская (так рассуждал, например, Каутский).

Во-вторых, тов. С. связывает «кризисы и войны» вместе, как некий двуединый спутник капитализма вообще и новейшего в особенности. На стр. 20–21 московской брошюры, в проекте тов. С. три раза повторено это соединение кризисов и войн. Тут дело не только в нежелательности повторений в программе. Тут дело в принципиальной неверности.

Кризисы, именно в форме перепроизводства или «остановки сбыта товаров», если т. С. изгоняет слово перепроизводство, есть явление исключительно капитализму свойственное. Войны же свойственны и рабской, и крепостнической системе хозяйства. Империалистские войны тоже бывали и на почве рабства (война Рима с Карфагеном была с обеих сторон империалистской войной), и в средние века, и в эпоху торгового капитализма. Всякую войну, в которой обе воюющие стороны угнетают чужие страны или народности, воюя из-за раздела добычи, из-за того, «кому больше угнетать или грабить», нельзя не назвать империалистской.

Если мы говорим, что только новейший капитализм, только империализм принес с собой империалистские войны, то это справедливо, ибо предшествующая стадия капитализма, стадия свободной конкуренции или стадия домонополистического капитализма характеризовалась преимущественно национальными войнами в Западной Европе. Но если сказать, что в предшествующей стадии вовсе не было империалистских войн, то это будет уже неверно, это будет забвением «колониальных войн», тоже империалистских. Это во-первых.

А во-вторых, неправильным остается именно соединение кризисов и войн, ибо это явления совершенно различного порядка, различного исторического происхождения, различного классового значения. Например, нельзя сказать, как говорит в своем проекте т. С: «И кризисы и войны, в свою очередь, еще более разоряют мелких производителей, еще более увеличивают зависимость наемного труда от капитала…». Ибо возможны войны в интересах освобождения наемного труда от капитала, в ходе борьбы наемных рабочих против класса капиталистов, возможны войны не только реакционно-империалистские, но и революционные. «Война есть продолжение политики» того или иного класса; и в каждом классовом обществе, и в рабском, и в крепостническом, и в капиталистическом, бывали войны, продолжавшие политику угнетательских классов, а также бывали войны, продолжавшие политику угнетенных классов. По той же причине нельзя сказать, как говорит тов. С, что «кризисы и войны показывают, что капиталистическая система из формы развития производительных сил превращается в их тормоз».