Георгий Чернявский - Эйзенхауэр

Он очень любил цвет, и это проявилось в его лучших картинах. Глядя на пейзаж с его родным домом, стилизованный под живописную манеру художницы Маргарет Гринофф, ощущаешь легкость и мягкость, которая вроде бы должна противоречить жесткому характеру военного деятеля и президента. «Горный водопад» построен на контрасте цветов заднего плана и яркого, несущегося сверху объемного, выпирающего из холста потока воды.

Сам он называл свою живопись грубой и безвкусной, о чем упоминала видный искусствовед Венди Бекетт, опровергая эти утверждения {871} 871 См.: Beckett W. Op. cit. P. 33. . Передать портретное сходство ему в большей или меньшей степени удавалось. При этом портреты исторических персонажей, написанные Эйзенхауэром с других изображений, оказываются более слабыми, не прочувствованными, недостаточно прописанными. От них весьма отличается портрет Черчилля. Эйзенхауэр хорошо знал его, видел в официальной и в домашней обстановке, а потому при работе над портретом чувствовал себя значительно более уверенно, хотя и говорил, что «руки больше приспособлены держать топорище, чем тоненькую кисточку».

Эйзенхауэр сжег большую часть написанных им портретов, так как считал их «ужасными». Часто живопись была ему нужна, чтобы выплеснуть эмоциональное состояние, чего он не мог позволить себе сделать в словесной форме. Он находил в творчестве успокоение. И если в прежние годы он уединялся для занятий живописью всего на 20–30 минут поздним вечером, то в конце жизни мог потратить два часа в поисках нужного цвета.

Среди пейзажей Эйзенхауэра можно увидеть и деревушки — символ «неиспорченной» Америки, в которой он вырос, и французский сад, и альпийскую сцену. Ему нравилась «ненарушенная» природа. Он был ярым сторонником реализма в искусстве, ценил вещи такими, какими их создала природа, считал, что только реальность в искусстве правильна, и отрицал модернизм, считая его противоречащим моральным принципам. В мае 1962 года в речи на открытии своей библиотеки-архива Дуайт высказал удивительную мысль, озвучить которую мог позволить себе только человек, не боящийся произносить даже крамолу; но высказал ее не самоуверенно-агрессивно, как это делал, например, Н.С. Хрущев, а в духе рассуждения о близком и понятном ему самому: «Что стало с нашей концепцией красоты, порядочности и морали?.. Возьмите в руки любой журнал современного искусства или пролистайте каталоги “Кристис” или “Сотбис”, и вы увидите, что у самых продаваемых современных художников, похоже, только одна цель — создать что-либо, что выглядит просто безобразно» {872} 872 EL. Post-Presidential Papers. Speech series. Box 2. Eisenhower Library Dedication Speech. 1962. May 1. .

Сорок пять ящиков документации — яркое свидетельство полноценности и разносторонности жизни Эйзенхауэра в последние годы.

Несмотря на то что Эйзенхауэр стремился вести как можно более активный образ жизни — и в интеллектуальном, и в физическом отношениях, — годы и перенесенные болезни давали себя знать. Проявлялось это не только в том, что Дуайт физически слабел, что его движения стали замедленными. Он становился всё более консервативным, часто ворчал, особенно по поводу современной молодежи. Его приводили в чуть ли не неистовое раздражение длинноволосые хиппи, распространение наркотиков, которое он считал катастрофой Америки, отсутствие должного патриотизма, свобода нравов, получившая название сексуальной революции. Дуайт писал своему британскому знакомому, экономисту П. Ормероду: «Неуважение к закону, распущенность в одежде, внешнем виде, мышлении, в действиях и манерах, точно так же как студенческие и иные волнения и гражданское неповиновение — у всего этого один источник, состоящий в забвении старых добродетелей» {873} 873 Ibid. Signature File. Box 17. Eisenhower to Ormerod. 1965. Oct. 25. .

Причину всех этих пороков, которые на самом деле просто означали наступление новых времен в развитии Америки и всего мира, престарелый военный и политик видел в неумелом руководстве страной.

Эйзенхауэр поддержал выдвижение кандидатуры Ричарда Никсона на президентский пост в 1968 году — вначале сдержанно (как мы помним, он считал Никсона аккуратным исполнителем, но не творцом), а потом более активно.

В ноябре 1965 года Эйзенхауэр перенес второй инфаркт. Он провел в госпитале более месяца, но заключение врачей было вполне оптимистичным: восстановление прошло благополучно. Ему даже разрешили возобновить игру в гольф, правда, передвигаясь по полю только на специальной тележке с электродвигателем.

Но общая слабость и особенно проблемы с сердцем продолжали нарастать. В апреле 1968 года произошел третий инфаркт. К лету Дуайт настолько восстановился, что смог не только следить за очередными президентскими выборами, но и высказать одобрение кандидатуры Ричарда Никсона. Во-первых, по его мнению, Никсон воплощал собой консерватизм и верность традиционным ценностям, что Дуайт в старости стал особенно ценить. В заявлении для прессы он сказал, что восхищается личными качествами Никсона — «интеллектом, проницательностью, решительностью и особенно честностью», и послал своему бывшему подчиненному экземпляр с автографом: «Дорогой Дик, я делаю это с подлинным удовольствием» {874} 874 Ibid. Special Name Series. Box 14. Eisenhower to Nixon. 1968. July 16. .

Вторая причина состояла в том, что между Эйзенхауэрами и Никсонами вскоре должны были возникнуть родственные связи. Двадцатилетний Дэвид, учившийся в Амхерстском колледже (частном университете) и собиравшийся стать историком, ухаживал за своей ровесницей, дочерью Никсона Джули, и считался ее женихом. Любопытный штрих: ни дед, ни отец не оказывали ему финансовой помощи. Однажды, когда Дэвид с приятелем пригласили Джули и ее подругу «на мороженое», оказалось, что у юношей не хватило денег, и расплачиваться пришлось девушкам {875} 875 См.: Gibbs N., Duffy M. The Presidents Club: Inside the World's Most Exclusive Fraternity. New York, 2012. P. 253. .

На выборах в ноябре победу одержал Никсон. Душевное удовлетворение еще возросло, когда сразу после выборов, в декабре, состоялась свадьба Дэвида-младшего и Джули. Не имея возможности по состоянию здоровья посетить торжество, дед по телевизору смотрел свадьбу, ставшую чуть ли не общенациональным событием. Впрочем, перед этим Дуайт посулил внуку 100 долларов, если тот укоротит свои волосы. Дэвид вроде бы подчинился, но новая прическа не удовлетворила ворчливого деда, и обещанную награду внук так и не получил {876} 876 См.: Nixon R. Op. cit. P. 361. .

Молодожены посетили Эйзенхауэра на Рождество. Вид его произвел на Джули гнетущее впечатление: «Он выглядел ужасно худым и изможденным под армейской простыней. На его бледном потухшем лице ярко выделялись голубые глаза» {877} 877 Eisenhower Julie. Special People. New York, 1977. P. 193. .