Георгий Чернявский - Эйзенхауэр

В течение шести месяцев была проведена демобилизация. Армия сократилась в 20 раз: из 2,6 миллиона человек на военной службе были оставлены 128 тысяч. В 1935 году вооруженные силы крупнейшей по уровню производства и ряду других показателей страны стояли на 16-м месте по численности {95} 95 См.: Weigley R. History of the United States Army. New York, 1967. P. 403. . В Соединенных Штатах возродились и стали преобладающими изоляционистские настроения.

Эйзенхауэр был кадровым офицером, и поэтому демобилизация его не коснулась. Но в июле 1920 года в высших армейских кругах о нем вспомнили — и понизили в звании: он вновь стал капитаном. Правда, через несколько дней он получил звание майора, в котором пребывал целых 16 лет. Не раз на протяжении этого времени Дуайт получал предложения уйти в отставку, поступить на службу в ту или иную частную фирму, причем ему обещали значительно большее вознаграждение, нежели жалованье, которое он получал в качестве временного подполковника. Эти предложения не были случайными: знакомые видели организаторские способности офицера, его преданность делу, умение учиться на собственном и чужом опыте. Но соблазны штатской службы Эйзенхауэр отвергал. Не то чтобы он надеялся на новую войну, в которой проявит свои способности. Он отличался не только патриотизмом и верностью долгу, но и тягой к деятельности в экстремальных ситуациях, к руководству крупными людскими контингентами, к работе в коллективе если не единомышленников, то, по крайней мере, четких исполнителей. Эти качества, считал Эйзенхауэр, он мог проявить прежде всего на военной службе.

Вместо Европейского континента Дуайт вновь оказался — правда, на сравнительно короткое время — в лагере Мид. Ему поручили малоинтересную, в основном канцелярскую, работу по демобилизации. После этого он получил задание сопровождать конвой крытых грузовиков, доставлявших демобилизованных на Западное побережье. Путешествие продолжалось чуть ли не всё лето: Дуайт с удивлением обнаружил, что в США не существует единой автомобильной транспортной системы, а имеющиеся дороги находятся в ужасном состоянии. Конвой двигался со средней скоростью пять миль в час — немногим быстрее пешехода {96} 96 См.: Eisenhower D. At Ease. P. 157–167. .

Позднее он нередко вспоминал это лето, а став президентом, много внимания уделял созданию единой шоссейной системы, которой даже в первые послевоенные годы еще не существовало.

Но пока надо было думать прежде всего о том, как наиболее рационально, с пользой для дела, продвигаясь вверх по карьерным ступенькам, применить свои силы.

Он был вполне удовлетворен, когда ему вместе с капитаном Джорджем Паттоном поручили создать танковую школу в лагере Мид. Паттон, пятью годами старше Эйзенхауэра, тоже окончил академию в Вест-Пойнте, побывал на французских фронтах, участвовал (правда, только в качестве наблюдателя) в сражении при Камбре и с тех пор стал страстным сторонником танковой войны. Оказалось, что у коллег схожие взгляды по вопросам военной стратегии, особенно касательно использования танков.

Деловое сотрудничество быстро переросло в дружбу, которая сохранялась до рокового дня 21 декабря 1945 года, когда Паттон, прошедший две мировые войны, погиб в авиакатастрофе. Теплые отношения не мешали Эйзенхауэру видеть некоторые отрицательные личные качества Паттона: невероятное самомнение, нежелание прислушиваться к рекомендациям коллег и к общественному мнению, политическая ангажированность (он стоял на крайне правом фланге республиканцев), открыто выражаемый антисемитизм, ненавистный Эйзенхауэру, который просто не понимал, как можно отрицательно относиться к людям из-за того, что у них иные происхождение и религия.

Можно лишь удивляться, как такой трезвомыслящий и умеренный человек, как Эйзенхауэр, на протяжении многих лет не порывал с Паттоном. Скорее всего, решающим стал тот факт, что Паттон был талантливым военным и, как и Дуайт, отдавал все силы строительству современной армии, прежде всего развитию боевой техники, танковых соединений и боевой авиации.

В короткий срок в 1919 году благодаря совместным усилиям два капитана смогли создать учебное заведение, которое получило несколько странное наименование: Пехотная танковая школа (танковые подразделения, ранее находившиеся в составе инженерных войск, по окончании войны были переданы пехоте).

Эйзенхауэр и Паттон буквально бомбардировали штаб армии США докладными записками, публиковали в военных журналах статьи, в которых доказывали важность развития бронетанковых войск, их ведущую роль в будущих сражениях, предлагали новые методы и тактические приемы использования танков. Они даже направили соответствующий доклад Конгрессу, доказывая необходимость выделения значительных средств на бронетанковые войска. Но их усилия оказывались почти тщетными. Никто не предполагал, что сравнительно скоро стране придется участвовать в глобальной бойне. Как полагали власти, армия нужна «на всякий случай».

И всё же минимального результата Эйзенхауэр и Паттон добились: их школе были выделены танки новейших моделей — по несколько тяжелых британских машин и французских средних танков фирмы «Рено» {97} 97 См.: Lyon P. Op. cit. P. 48. .

Вскоре служебные пути коллег и единомышленников разошлись: Паттон, устав от бесплодной борьбы «за танки», возвратился в кавалерию; Эйзенхауэр предпочел штабную работу, часто меняя место службы. Но оба при любой возможности старались обосновать преимущества использования танков как самостоятельного стратегического средства ведения войны. В конце концов Эйзенхауэр был вызван к высокому начальству — командующему пехотными силами, который заявил, что его идеи «не только ошибочны, но и вредны», и что ему лучше помалкивать во избежание крупных неприятностей. «В частности, мне было заявлено, что я не должен публиковать что-либо, несовместимое с существующей доктриной пехотного боя». Даже через много лет Дуайт вспоминал, что ему пригрозили полевым судом, если он будет продолжать печатную борьбу «за танки» {98} 98 Eisenhower D. At Ease. P. 173. . Скорее всего, отставной президент явно написал о таком «грозном предостережении» для красного словца (хотя, может быть, оно и было высказано с целью припугнуть зарвавшегося офицера).

В 1920 году у Эйзенхауэра появилось еще одно важное знакомство. На вечеринке у Паттона он встретился с генерал-майором Фоксом Коннером, о котором слышал, что это чуть ли не самый умный человек в американской армии. Во всяком случае во время войны его считали «мозгом» экспедиционного корпуса США под командованием генерала Джона Першинга, воевавшего в 1918 году во Франции (Коннер был у Першинга начальником штаба) {99} 99 См.: Cullum's Register of Graduates of the USMA. Vol. 6 a. P. 833; Vol. 7. P. 463. . После обильного обеда с возлияниями не потерявший над собой контроль генерал попросил Паттона и Эйзенхауэра показать ему лагерь и особенно танки. Одобрение танковых сил, высказанное Коннером, было единственным за много лет {100} 100 См.: Davis K. Op. cit. P. 188. .