Алексей Карпов - Андрей Боголюбский

И ещё одно наблюдение, касающееся возможных физических особенностей князя. Исходя из «асимметрии длинных трубчатых костей по длине и массивности», проф. В.Н. Звягин высказал предположение о том, что князь, возможно, был левшой. Впрочем, по его же словам, эти особенности могли проявиться и позднее, учитывая полученную князем «травму правого плече-лучевого сустава» (Звягин В.Н. Великий князь Андрей Боголюбский…).

Отмечу, что В.Н. Татищев точно датировал расправу Юрия с боярином Кучкой, как и брак Андрея с Кучковной 1147 г. — годом первого упоминания Москвы в летописи {Татищев. Т. 1. М., 1994. С. 375; Т. 2. С. 171; Т. 4. С. 105, 207); по мысли историка, «для онаго веселия» Юрий и пригласил на берега Москвы князя Святослава Ольговича. Так описанная в «Повести о начале Москвы» легендарная история была искусственно включена в летописное повествование. М.П. Погодин относил женитьбу Андрея ко времени около 1135 г., причём на основании тех же летописных данных о браке его дочери и военных предприятиях сына (Погодин М.П. Князь Андрей Юрьевич Боголюбский // Журнал Министерства народного просвещения. 1849. Сентябрь. С. 148).

В позднем Житии князя Глеба Андреевича (составленном на рубеже XVII–XVIII веков или в начале XVIII века) упоминается ещё один его брат, Владимир, бывший будто бы старшим сыном Андрея Боголюбского и умерший при жизни Глеба. В других источниках такой князь не значится; предполагать, будто у составителей Жития имелся какой-то неизвестный нам древний источник, оснований нет, а потому данное известие едва ли можно признать заслуживающим доверие.

Житие князя Глеба Андреевича остаётся неизданным. Я пользовался списком 10-х гг. XVIII в.: ГИМ. Увар. № 1933. Л. 57 об. — 80 (упоминание Владимира как старшего Андреевича: Л. 61). В литературе можно встретить указание на то, что у Андрея Боголюбского якобы было даже шестеро сыновей: к упомянутым четырём и мифическому Владимиру прибавлен ещё и Роман (напр.: Соколов А. Н., прот. Первый собиратель великой Руси…С. 301, со ссылкой на «Алфавитный указатель, или Ключ» П.М. Строева к «Истории…» Н.М. Карамзина). Но этот мифический Роман обязан своим возникновением ошибке, допущенной в новгородском «Слове о Знамении Пресвятой Богородицы», где речь идёт о походе на Новгород Андреева сына Мстислава (см. об этом ниже, прим. 67 к части 3).

Ростислава — в основном тексте «Истории Российской», но только во второй редакции (Татищев. Т. 3. С. 70); Мария — в «родословии государей русских» (Т. 1. С. 375; Т. 4. С. 105).

В.Н. Татищев называл вторую жену князя «ясыней» (т. е. осетинкой) или «княжной ясской» (Т. 1. С. 375; Т. 4. С. 105). С этим мнением соглашается Ю.А. Лимонов, обративший внимание на факт отъезда младшего сына Боголюбского Юрия после смерти отца в Половецкие степи, а оттуда на Кавказ, а также на появление в окружении Боголюбского в последние годы его жизни некоего «ясина» Анбала (Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь… С. 95). Однако первое из указанных обстоятельств скорее можно было бы рассматривать как свидетельство того, что матерью Юрия Андреевича была половчанка. В другом месте своей «Истории…» В.Н. Татищев допускает, что последняя жена Андрея Боголюбского могла быть его третьей супругой, «но чия дочь была, неизвестно, а более по казни ея (Всеволодом Юрьевичем, после гибели Боголюбского. — А. К.) мнится, не княжеская дочь» (Татищев. Т. 4. С. 449–450). Отмечу ещё, что в подложной грамоте Андрея Боголюбского Киевскому Печерскому монастырю супруга князя именуется «великою княгинею Настасьею» (Затилюк Я. Указ. соч. С. 234), но данный источник, как уже говорилось, полностью недостоверен.

«Егда же ходи на болгоры, — пишет В.Н. Татищев под 1164 г. в первой редакции «Истории Российской», — преставися благоверная княгиня его» (Татищев. Т. 4. С. 268). В рукописи эти слова были приписаны позднее; во второй, значительно более распространённой редакции «Истории…» их нет.

В исторической литературе встречаются смутные указания на то, что в юности Андрей якобы побывал на Православном Востоке, в частности в Константинополе и даже Иерусалиме. Но никакими источниками это не подтверждается.

Любопытно, что в Никоновской летописи XVI в. в рассказе об этих событиях место воеводы Жирослава в качестве предводителя половцев занял какой-то Темир-Хозя («…И с великого страха и половци бежаша с воеводою с своимь Темирьхозею, и прочая вся воинства бежаша, точию един князь Андрей Юрьевичь мало укрепися с дружиною своею, но и тии страхом обдержими хотяще бежати»: ПСРЛ. Т. 9. С. 181). Имя Темир-Хозя (Темир-Ходжа), или просто Темир, — излюбленное для обозначения в этой летописи различных печенежских, половецких и татарских князей и послов.

Так в Лаврентьевской летописи. В Ипатьевской не вполне ясно: «Ярославча смерть Изяславича». Возможно, Андрей вспоминал о другом князе: Ярославе (Ярославце) Святополчиче, внуке Изяслава Ярославича, погибшем от рук убийц при осаде Владимира-Волынского в 1123 г. Именно так («Се хощет ми быти смерть Ярослава Святополчича») переданы его слова в Московском летописном своде конца XV века и Воскресенской летописи (ПСРЛ. Т. 25: Московский летописный свод конца XV века. М., 2004 (репринт изд. 1949 г.). С. 47; ПСРЛ. Т. 7. С. 47).

В.Н. Татищев, с крайней неприязнью отзывавшийся о Ростиславе Юрьевиче, считал его главным виновником княжеской распри: «Сей князь Ростислав желал всею Русью един обладать, для того, отца своего на братию и сыновцы возмущая, многи беды и разорения Руской земле нанес и более хотел учинить…» Мало того, по словам историка XVIII века, князь злобствовал не только в отношении противников своего отца, «но и единородным братьям своим надлежащих уделов дать не хочет (намёк на будущее лишение Андрея удела? — А. К.) и рад всех князей в един день погубить…» ( Татищев. Т. 3. С. 26, 14). Впрочем, сам Андрей в ходе переговоров о мире сетовал на «злобы» другого князя — «советника» своего отца Юрия Ярославича.

В.Н. Татищев (Т. 3. С. 17) пишет о личном участии Андрея в походе на турпеев, но из летописного рассказа это не следует.

Владимирко прислал к Андрею князя Василька Ярополчича, но что это за князь, неизвестно.

Точная дата битвы на Руте неизвестна. Она случилась в субботу, во второй половине мая или июне. По расчетам Н.Г. Бережкова, с наибольшей вероятностью это могло быть 26 мая (Бережков. С. 153–154). М.С. Грушевский называл пятницу (этим днем недели битва датирована в Лаврентьевской и Воскресенской летописях) 6 июля или во всяком случае первую половину июля (Грушевський М.С. Iсторiя Украïни-Руси. Т. 2: XI–XIII вж. Киïв, 1992. С. 171, прим. 1).