Дмитрий Володихин - Патриарх Гермоген

Книга создавалась по благословению

Высокопреосвященного Климента,

митрополита Калужского и Боровского.

Читатель!

Автор этих строк приносит извинения.

Книга, которую ты взял сейчас в руки, представляет собой неудобное чтение. Нет в ней легкости.

Патриарх Гермоген для русской истории — громадная фигура. В эпоху Смуты Московская держава, словно ветхое здание, покрылась трещинами от основания до сводов и едва не рухнула окончательно. Вся российская государственность около года висела на волоске: ее защищала от полного разрушения воля дряхлого старика, на которого обрушивался один удар за другим. И не было бы, скорее всего, ни Первого земского ополчения, ни Второго, ни освобождения Москвы от поляков, ни восшествия Романовых на престол, если бы Гермоген не выдержал все эти удары. Долгое время он представлял собой одинокую твердыню — живую крепость, единственную изо всех в России, какую не взяли ее враги.

И очень хотелось бы написать о нем яркими красками, живо, трепетно… Да вот беда, надо писать иначе. Причины к тому — самые серьезные.

Начать объяснение придется издалека.

Из двух стадий состоит нормальный путь получения какой-либо исторической личностью громкой славы у образованной публики.

На первой стадии ученые занимаются анализом исторических источников, повествующих об этой персоне. Специалисты читают летописи, документы, мемуары; выясняют, насколько они достоверны; реконструируют с помощью научных методов биографию героя.

На второй стадии за дело берутся публицисты, журналисты, популяризаторы. У них уже есть основа, созданная трудами ученых. Теперь к этой основе добавляются художественные образы, философские размышления, живая литературная речь. В таком виде образованной публике легче принять биографию крупной исторической личности: чистый научный язык — это ведь сухое сено академщины, таким блюдом не полакомишься! Требуется совсем другое изложение. Такое, чтобы читатель не остался равнодушным, чтобы он увлекся, получил удовольствие, а не только мучил себя расшифровыванием ученых ребусов.

Но построить популярное повествование, не имея научного фундамента, — верх легкомыслия. А потому без первой стадии нельзя обойтись.

Резонно?

Вот только не всегда так получается. Порой вторая стадия обгоняет первую.

Порой какая-нибудь крупная фигура вызывает столь сильный интерес у любителей родной истории, что о ней сразу, без подготовительного — строго научного — этапа, начинают писать популярные опусы. Да и не только популярные, но и разного рода историософские: окружают исторического персонажа заковыристыми теориями, придают ему глобальное политическое значение… А по следам подобных сочинений вскоре идут романы, пьесы, фильмы, тексты для детей, хлесткие статейки в прессе.

В результате миллионы людей получают несокрушимую уверенность в неких добродетелях, подвигах или, напротив, злодействах этой персоны, хотя ученые многого еще не выяснили, хотя идут еще полемики о главнейших фактах в ее судьбе. И всё величественное здание популярных текстов может быть разрушено парой строк из какого-нибудь не до конца освоенного учеными документа. Под сотнями книг, статей, художественных произведений зияет страшная пустота.

Как ни парадоксально, подобное случается сплошь и рядом.

Именно так произошло и с патриархом Гермогеном.

В конце этой книги помещена библиография книг, статей, эссе, где ему уделяется особое внимание. В ней около восьмидесяти позиций, но она очень и очень неполна. Только самое основное. Подавно, туда не вошли художественные произведения. Но и по такой, весьма краткой, библиографии видно: о Гермогене писали исключительно много. Притом в большинстве случаев — люди, не имеющие к науке никакого отношения. Отсюда странное, можно сказать, пугающее положение: в популярной литературе без конца повторяются фразы из немногочисленных, в основном довольно старых научных работ, благоглупости полудюжины дореволюционных публицистов, а также прекрасные слова из источников XVII века: «твердый адамант», «новый исповедник», «непоколебимый столп», «муж-исполин» и т. п. В научной среде между тем развернулись дискуссии о важнейших поворотах на жизненном пути Гермогена, поставлены под вопрос ключевые толкования его поступков. Однако всё это в наши дни редко замечают. Словно наука живет сама по себе, своей замкнутой жизнью, а популярная сфера — сама по себе…

Имя патриарха Гермогена украшено величественными б о разами, вышедшими из-под пера патриотических литераторов. В них нет недостатка. Какой смысл плодить то, что и так — в изобилии?

Нет, о Гермогене, к сожалению, сейчас нужна совсем другая книга. Не столь легкая по стилю, не столь насыщенная образностью, не столь много воспаряющая к небесам теоретических рассуждений, а, напротив, очень приземленная. Каждый факт его жизни должен быть связан с источниками, которые пройдут критическое осмысление, каждый спор, возникший вокруг его слов и действий, должен получить разрешение.

Вот по какой причине мне пришлось извиниться в самом начале.

Эта книга о Гермогене насыщена цитатами из летописей, повестей и документов XVII века, элемент изучения преобладает в ней над беззаботным повествованием. Ничего легкого! Книга потребует определенного умственного труда, и если нет желания совершить его, то лучше сразу отложить эту биографию.

Автор этих строк понимает, что поставил себя в довольно неудобное положение, но… так надо. Поздно писать о Гермогене иначе. Нехорошо писать о Гермогене иначе.

Образованной публике Гермоген известен в основном как политический деятель, боровшийся с засильем польско-литовских захватчиков. Мало кто знает, сколь много он сделал до Смуты, в бытность свою митрополитом Казанским.