Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919

Когда они говорят своему будущему англо-французскому барину-миллиардеру, что они встают на его сторону, они говорят: ваше степенство победит большевиков, вы должны помочь нам, потому что немцы нас не спасут. Этот заговор буржуазии всех стран против революционных рабочих и большевиков все больше и больше вырисовывается и становится нагло открытым. И наша прямая обязанность указать на эту опасность рабочим и крестьянам всех воюющих стран.

Я для примера возьму Украину. Подумайте о положении ее, подумайте, как быть при теперешнем положении рабочим и сознательным коммунистам. С одной стороны, они видят возмущение против немецких империалистов, против страшного грабежа Украины, с другой – видят, что часть германских войск, и большая часть, может быть, ушла. У них, может быть, является мысль дать выражение накипевшим ненависти и злобе и сейчас же, не считаясь ни с чем, напасть на германских империалистов. А другие говорят: мы – интернационалисты, мы должны смотреть с точки зрения и России и Германии; даже с точки зрения Германии мы знаем, что власть там не удержится, мы знаем твердо, что если украинская победа рабочих и крестьян пойдет рядом с укреплением власти в России и с ее успехами, тогда социалистическая пролетарская Украина не только победит, но и будет непобедима! Такие сознательные украинские коммунисты говорят себе: мы должны быть очень осторожны; может быть, завтра от нас потребуется напряжение всех сил и потребуется поставить все на карту ради борьбы против империализма и германских войск. Может быть, будет так завтра, но не сегодня, а сегодня мы знаем, что войска германских империалистов разлагаются сами собой; они знают, что рядом с украинскими войсками восточнопрусскими и германскими издаются революционные издания {59}. В то же время наша главная задача – пропаганда в интересах украинского восстания. Это – с точки зрения интернациональной, международной революции, потому что главное звено этой цепи есть звено германское, потому что германская революция уже назрела, и от нее зависит больше всего успех мировой революции.

Мы будем смотреть, как бы наше вмешательство не повредило их революции. Нужно понимать изменения и нарастания каждой революции. В каждой стране, – мы видели и переживали это и знаем это лучше других, – в каждой стране революция идет особым путем, и настолько различны эти пути, что она может и на год и на два запоздать. Мировая революция не устроена так гладко, чтобы везде, во всех странах идти одним путем, – тогда мы уже давно победили бы. Каждой стране нужно пройти определенные политические этапы. Везде мы видим такое же стремление соглашателей, их попытки вместе с буржуазией «спасти народ от буржуазии», как это делали у нас Церетели и Чернов, как в Германии это делают шейдемановцы; во Франции это делают по-своему. И теперь, когда революция подошла к Германии, к этой стране самого сильного рабочего движения, отличающегося организованностью и выдержкой, где рабочие дольше терпели, но, быть может, накопили больше революционной ненависти и лучше сумеют расправиться со своими врагами, вмешательство в эти события людей, которые не знают темпа нарастания революции, может повредить тем сознательным коммунистам, которые говорят: я прежде всего обращаю внимание на то, чтобы этот процесс сделать сознательным. Теперь, когда немецкий солдат убедился, что его гонят на убой, говоря, что он идет защищать родину, а в действительности защищает немецких империалистов, – теперь близится время, когда германская революция разразится с такой силой и организованностью, что разрешит сотню международных вопросов. Вот почему сознательные украинские коммунисты говорят: мы должны отдать все для победы международной революции, но мы должны сознавать, что мы обладаем будущим и должны идти нога в ногу с немецкой революцией.

Вот те трудности, которые я хотел показать на примере рассуждения украинских коммунистов. Эти трудности отражаются и на положении Советской России. Теперь мы должны сказать, что в данное время международный пролетариат проснулся и делает громадные шаги, но положение наше тем более трудно потому, что наш вчерашний «союзник» поднимается против нас, как против своего главного врага. Теперь он идет бороться не с неприятельскими войсками, а с международным большевизмом. Теперь, когда на Южном фронте скопляются войска Краснова, а мы знаем, что они получили снаряды от немцев, когда мы разоблачили империализм перед всеми народами, люди, которые обвиняли нас в Брестском мире, посылали Краснова брать снаряды у немцев и ими забрасывали русских рабочих и крестьян, теперь получают их от англофранцузских империалистов, получая, переторговываются и продают Россию тому миллионеру, который больше даст. Вот почему теперь недостаточно общей уверенности, которая у нас сложилась, в том, что перелом наступил. У нас есть старые враги, но кроме них, за их спиной как раз сейчас собирается для них новая помощь. Мы все это знаем и наблюдаем. В каком-нибудь феврале или марте, всего полгода тому назад, у нас армии не было. Армия не могла воевать. Армия, пережившая четырехлетнюю империалистическую войну, когда она не знала, за что воюет, и смутно чувствовала, что воюет за чужие интересы, – эта армия побежала, и никакие силы в мире не могли ее удержать.

Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, но не сразу революция научается защищаться. Революция была пробуждением к новой жизни миллионов. В феврале и марте эти миллионы не знали, за что идут продолжать ту бойню, в которую их погнали цари и Керенские и цель которой была разоблачена лишь в декабре большевистским правительством. Они ясно понимали, что это была не их война, и нужно было около полугода, чтобы наступил перелом. Этот перелом наступил; он изменяет силу революции. Массы, истомленные, истерзанные четырехлетней войной, в феврале и марте бросали все и говорили, чтобы наступил мир и была прекращена война. Они не в состоянии были поставить вопроса, из-за чего война. Если эти массы теперь создали новую дисциплину в Красной Армии, не дисциплину палки и помещичью, а дисциплину Советов рабочих и крестьянских депутатов; если они теперь идут на величайшее самопожертвование; если среди них сложилась новая сплоченность, то это потому, что в первый раз в сознании и на опыте десятков миллионов рождается и родилась новая, социалистическая дисциплина, родилась Красная Армия. Она родилась только тогда, когда эти десятки миллионов людей на собственном опыте увидели, что помещиков и капиталистов они сбросили сами, что строится новая жизнь, что они начали ее сами строить и что они эту жизнь построят, если не помешает иностранное нашествие.