Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919

Он цитирует «тезисы об Учредительном собрании», которые были написаны мной и опубликованы в «Правде» 26.XII. 1917 [14]. Казалось бы, лучшего доказательства серьезного подступа к делу со стороны Каутского, с документами в руках, и ожидать нельзя. Но взгляните, как цитирует Каутский. Он не говорит, что этих тезисов было 19, он не говорит, что в них был поставлен вопрос как о соотношении обычной буржуазной республики с Учредительным собранием и республики Советов, так и об истории расхождения в нашей революции Учредительного собрания с диктатурой пролетариата. Каутский обходит все это и просто заявляет читателю, что «особенно важны из них (из этих тезисов) два»: один – что эсеры раскололись после выборов в Учредительное собрание, но до его созыва (Каутский молчит о том, что это – тезис пятый), другой – что республика Советов вообще более высокая демократическая форма, чем Учредительное собрание (Каутский молчит о том, что это – тезис третий).

И вот, только из этого третьего тезиса Каутский цитирует полностью частицу его, именно, следующее положение:

«Республика Советов является не только формой более высокого типа демократических учреждений (по сравнению с обычной, буржуазной республикой при Учредительном собрании, как венце ее), но и единственной формой, способной обеспечить наиболее безболезненный [15]переход к социализму» (Каутский опускает слово «обычной» и вступительные слова тезиса: «для перехода от буржуазного строя к социалистическому, для диктатуры пролетариата»).

Процитировав эти слова, Каутский с великолепной иронией восклицает:

«Жаль только, что к этому выводу пришли лишь после того, как оказались в меньшинстве в Учредительном собрании. Раньше никто не требовал его более бурно, чем Ленин».

Так сказано буквально на стр. 31-ой книги Каутского!

Ведь это же перл! Только сикофант буржуазии мог представить дело так лживо, чтобы читатель получил впечатление, будто все разговоры большевиков о более высоком типе государства суть выдумка, появившаяся на свет после того, как большевики оказались в меньшинстве в Учредительном собрании!! Столь гнусную ложь мог сказать только негодяй, продавшийся буржуазии, или, что совершенно одно и то же, доверившийся П. Аксельроду и скрывающий своих информаторов.

Ибо всем известно, что я в первый же день своего приезда в Россию, 4. IV. 1917, прочел публично тезисы, в которых заявил о превосходстве государства типа Коммуны над буржуазной парламентарной республикой. Я заявлял это потом неоднократно в печати, например, в брошюре о политических партиях, которая была переведена на английский и появилась в Америке в январе 1918 года в нью-йоркской газете «Evening Post» {120}. Мало того. Конференция партии большевиков в конце апреля 1917 года приняла резолюцию о том, что пролетарско-крестьянская республика выше буржуазной парламентарной республики, что наша партия последнею не удовлетворится, что программа партии должна быть соответственно изменена {121}.

Как назвать после этого выходку Каутского, уверяющего немецких читателей, будто я бурно требовал созыва Учредительного собрания и лишь после того, как большевики остались в нем в меньшинстве, стал «умалять» честь и достоинство Учредительного собрания? Чем можно извинить такую выходку? [16]Тем, что Каутский не знал фактов? Но тогда зачем было ему браться писать о них? или почему бы не заявить честно, что я, Каутский, пишу на основании сведений от меньшевиков Штейна и П. Аксельрода с К о? Каутский желает претензией на объективность прикрыть свою роль прислужника обиженных на свое поражение меньшевиков.

Однако это только цветочки. Ягодки впереди будут.

Допустим, что Каутский не пожелал или не мог (??) получить от своих информаторов перевода большевистских резолюций и заявлений по вопросу о том, удовлетворяются ли они буржуазной парламентарной демократической республикой. Допустим даже это, хотя это и невероятно. Но ведь тезисы-то мои от 26. XII. 1917 Каутский прямо упоминает на стр. 30-ой своей книги.

Эти-то тезисы знает Каутский полностью, или из них он знает только то, что ему перевели Штейны, Аксельроды и К о? Каутский цитирует третий тезис по коренному вопросу о том, сознавали ли большевики до выборов в Учредительное собрание и говорили ли они народу, что республика Советов выше буржуазной республики. Но Каутский умалчивает о 2-ом тезисе .

А второй тезис гласит:

«Выставляя требование созыва Учредительного собрания, революционная социал-демократия с самого начала революции 1917 года неоднократно подчеркивала, что республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная, буржуазная республика с Учредительным собранием» (курсив мой).

Чтобы представить большевиков беспринципными людьми, «революционными оппортунистами» (это выражение, не помню, в какой связи, употребляет где-то в своей книге Каутский), господин Каутский скрыл от немецких читателей, что в тезисах есть прямая ссылка на «неоднократные »заявления!

Таковы те мелкие, мизерные и презренные приемы, которыми оперирует господин Каутский. От теоретического вопроса он таким образом увернулся.

Верно это или нет, что буржуазно-демократическая парламентарная республика стоит ниже, чем республика типа Коммуны или типа Советов? В этом гвоздь, а Каутский это обошел. Все то, что дал Маркс в анализе Парижской Коммуны, Каутский «забыл». Он «забыл» и письмо Энгельса к Бебелю от 28. III. 1875, в котором особенно наглядно и вразумительно выражена та же мысль Маркса: «Коммуна не была уже государством в собственном смысле слова» {122}.

Вот вам самый выдающийся теоретик II Интернационала, который в специальной брошюре о «Диктатуре пролетариата», специально рассуждая о России, где прямо и неоднократно поставлен вопрос о форме государства, более высокого, чем демократически-буржуазная республика, замалчивает этот вопрос. Чем же это отличается на деле от перехода на сторону буржуазии?

(Заметим в скобках, что и здесь Каутский плетется в хвосте русских меньшевиков. У них людей, знающих «все цитаты» из Маркса и Энгельса, сколько угодно, но ни один меньшевик с апреля 1917 г. до октября 1917 г. и с октября 1917 г. до октября 1918 г. ни разу не попробовал разобрать вопроса о государстве типа Коммуны. Плеханов тоже обошел этот вопрос. Пришлось, верно, помолчать.)

Само собою разумеется, что разговаривать о разгоне Учредительного собрания {123}с людьми, которые называют себя социалистами и марксистами, но на деле переходят к буржуазии по главному вопросу, по вопросу о государстве типа Коммуны, значило бы метать бисер перед свиньями. Достаточно будет напечатать в приложении к настоящей брошюре мои тезисы об Учредительном собрании полностью. Из них читатель увидит, что вопрос был поставлен 26. XII. 1917 г. и теоретически, и исторически, и практически-политически.