Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919

Поэтому, если бы любезные капиталисты обратились с этим предложением к русским крестьянам, мы были бы им очень благодарны. Мы сказали бы: у нас не хватало агитаторов, – теперь Клемансо, Ллойд Джордж, Вильсон пришли нам на помощь и оказались самыми лучшими агитаторами. Теперь не будет больше речи об Учредительном собрании, о свободе собраний и т. д., а всё начистоту. Но мы спросим господ капиталистов – у вас так много военных долгов, у вас все чемоданы набиты долговыми обязательствами, столько-то и столько-то миллиардов военных долгов – и вы думаете, народ будет их платить? У вас столько снарядов, патронов, орудий, что их некуда девать, и вы нашли самым лучшим расстрелять их в русских рабочих? вы покупали Колчака, отчего же вы его не спасли? Вы же недавно вынесли резолюцию, что международная Лига наций держав Согласия признает Колчака единым полноправным русским правительством {43}. А после того от Колчака остались только сверкающие пятки. Отчего же это так вышло? (Аплодисменты.) Вот на опыте колчакии мы видим, чего стоят обещания эсеровских и меньшевистских вождей. Ведь они начали колчаковщину, у них была самарская власть. Чего же стоят эти обещания? И как быть, если собираются против нас силы, которые, конечно, с военной стороны невероятно превышают наши – мы не можем их даже приблизительно сравнивать. Конечно, буржуазия, и крупная и мелкая, делает отсюда соответствующий вывод и говорит усталым изголодавшимся массам: «Вас втянули в гражданскую войну, из которой нет исхода. Где же вам, усталой, отсталой стране, бороться с Англией, Францией, Америкой?». Этот мотив мы постоянно слышим вокруг себя и от буржуазной интеллигенции – ежедневно и ежечасно. Они стремятся доказать, что гражданская война дело безнадежное. Но история дает нам ответ. Это – история власти в Сибири. Мы знаем, что там живут зажиточные крестьяне, которые не знали крепостного права, которые поэтому не могут быть благодарны большевикам за избавление от помещиков. Мы знаем, что там организовано было правительство и для начала туда были посланы прекрасные знамена, которые изготовляли эсер Чернов или меньшевик Майский, и на них были лозунги – Учредительное собрание, свобода торговли – чего хочешь, серый мужичок, все тебе напишем, только помоги свалить большевиков! Что же вышло из этой власти? – Вышла вместо Учредительного собрания колчаковская диктатура, – самая бешеная, хуже всякой царской. Что же это – случайность? Нам отвечают – это была ошибка. Но, господа, ошибаться могут отдельные лица в том или ином акте своей жизни, но ведь здесь на помощь вам шли все ваши лучшие люди, все, что было лучшего в ваших партиях. Разве вам не шла на помощь интеллигенция? А если ее не было, – хотя мы знаем, что она была, – у вас была интеллигенция всех передовых стран – Франции, Англии, Америки и Японии. У вас была земля, у вас был флот, у вас были войска, у вас были деньги – почему же все развалилось? По ошибке, которую сделал какой-нибудь Чернов или Майский? Нет! Потому, что в этой отчаянной войне не может быть никакой середины, и для того, чтобы держаться, буржуазия должна расстреливать десятками и сотнями все, что есть творческого в рабочем классе. Это ясно видно на примере Финляндии, это показывает теперь пример Сибири. Чтобы доказать, что большевики несостоятельны, эсеры и меньшевики начали строить новую власть и торжественно провалились с ней прямо к власти Колчака. Нет, это не случайность, это происходит во всем мире, и если бы исчезли все речи большевиков, все их печатные произведения, на которые теперь идет травля в каждой стране, где выуживают большевистские брошюры, как какую-нибудь заразу, страшную для бедных Вильсонов, Клемансо и Ллойд Джорджей, – если бы все это исчезло, мы бы указали на Сибирь, где только что действовали их приспешники, и сказали: вот это действует лучше всякой агитации! Это показывает, что между диктатурой буржуазии и диктатурой рабочего класса середины быть не может. Этот довод проникает не только в головы рабочих масс, он проникает даже в голову самого несознательного крестьянина. Вы знаете, крестьяне говорили: «Мы не хотим большевистского правительства, мы хотим свободной торговли хлебом». Вы знаете, что в Самаре крестьянство, среднее крестьянство, было на стороне буржуазии. Кто же теперь оттолкнул его от Колчака? Оказывается, что крестьянин один создавать свое… [7]не может. Это подтверждается всей историей революции, и каждый, кто знаком с ней и с историей социалистического движения, знает, что к этому приводит все развитие политических партий в XIX веке.

Крестьянин этого, конечно, не знал. Он ни историей социализма, ни историей революции не занимался, но он верит и признает выводы, которые складываются на его собственной спине. Когда он увидал, что большевистские тяготы были тяготами для победы над эксплуататорами и что колчаковская власть принесла восстановление капитализма держиморд, он сказал сознательно: «Я выбираю диктатуру рабочих масс и я пойду на то, чтобы добить до конца диктатуру бюрократической буржуазии, – как он называет диктатуру Колчака, – чтобы была диктатура пролетариата, диктатура народа». Эта история с Колчаком показывает, что как гражданская война ни бесконечна, как ни тяжела, какой безысходной она ни кажется, но в тупик она не приводит. Она приводит народные массы, наиболее оторванные от большевиков, собственным опытом к убеждению в необходимости перехода на сторону этой власти.

Вот, товарищи, наше военное положение. Теперь вы позвольте мне закончить доклад указанием насчет кооперативной работы, которую нам предстоит выполнить. Многие товарищи уже высказались перед вами, будучи гораздо более компетентными, чем я, в оценке практических задач, какие стоят перед вами. Я позволю себе выразить пожелание, чтобы та задача, которая ложится на вас, – создание обнимающего трудящиеся массы кооперативного общества потребления – дело громадной важности, – было выполнено с успехом. Кооперативы в обстановке капиталистического общества неизбежно выделяли верхушки, которые ими руководили, и эти верхушки сплошь были белогвардейскими. Это не только у нас оказалось, это доказали те верхи, которые заключают договор с Колчаком. Это было в Англии и Германии, – в капиталистических странах. Когда началась война, верхушки кооперативов, привыкшие жить капиталами, поголовно пошли на сторону империалистов.

Это не случайность, что во всем мире во время империалистической войны верхушки парламентариев-социалистов, верхушки социалистического движения ушли к империалистам целиком. Они разжигали ее, и они дошли до того, что их друзья стоят во главе правительства, убившего Либкнехта и Люксембург, и помогают расстреливать вождей рабочего класса. Это не вина отдельных людей. Это не преступление того или иного несчастного преступного человека. Это результат капитализма, который развращал их. Так было во всем мире, и Россия не святая страна, и нам из капиталистического общества нельзя было перейти иначе, нам тоже предстояло с этими верхушками перешить тяжелую войну. Она не закончена и теперь, когда она охватывает народные массы, когда массы встают на борьбу против всякой спекуляции. Те, кто вынес эксплуатацию на собственной спине, не забудут ее, когда возьмут дело распределения в свои руки. Возможно, что в этом деле мы потерпим немало поражений. Мы знаем, что тут много темноты и невежества, что тут будет прорываться то там, то здесь, – мы знаем, что одним ударом ничего не достигнешь. Но мы, сознательно ведущие советскую работу, сознательные крестьяне и рабочие, которые устраивают социалистическую Россию, эту войну поведем. Эту войну вы поведете вместе с нами, и эту войну, как бы трудна и тяжела она ни была, мы закончим полной победой, товарищи. (Аплодисменты.)