Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919

В нашем законе о социалистическом землеустройстве сказано, что мы считаем безусловной обязанностью всяких предприятий товарищеского, артельного земледелия не обособляться, не отстраняться от окрестного крестьянского населения, а обязательно оказывать ему помощь. В законе это написано, в нормальных уставах всех коммун, артелей и товариществ это повторено, в инструкциях и указах нашего Комиссариата земледелия и всех органов Советской власти это постоянно развивается. Но все дело в том, чтобы найти действительно практический способ, как применить это к жизни. Здесь у меня нет еще уверенности в том, что мы эту главную трудность преодолели. И мне хотелось бы, чтобы ваш съезд, где вы имеете возможность поделиться друг с другом опытом собравшихся со всех концов России практических работников общественных хозяйств, положил конец всем сомнениям и доказал, что мы овладеваем, начинаем овладевать практически делом упрочения артелей, товариществ, коммун и вообще всякого рода коллективных, общественных земледельческих предприятий. Но чтобы это доказать, нужны, действительно, практические результаты.

Когда мы читаем уставы земледельческих коммун или книги, посвященные этому вопросу, то кажется, что мы слишком много места в них уделяем пропаганде, теоретическому обоснованию необходимости организации коммун. Конечно, это вещь необходимая – без обстоятельной пропаганды, без разъяснения преимуществ товарищеского земледелия, без повторения этой мысли тысячи и тысячи раз мы не можем рассчитывать, что в широких массах крестьянства поднимется интерес и начнется практическое испытание способов его проведения в жизнь. Конечно, пропаганда необходима, и повторений нам бояться нечего, потому что то, что для нас кажется повторением, для многих сотен и тысяч крестьян будет, пожалуй, не повторением, а в первый раз открываемой ими истиной. И если у нас является мысль, что мы слишком много внимания уделяем пропаганде, то нужно сказать, что нам необходимо еще в сто раз больше это делать. Но если я это говорю, то говорю в том смысле, что если мы подходим к крестьянству с общим разъяснением полезности устройства земледельческих коммун и, наряду с этим, не умеем на деле показать ему практическую пользу, приносимую ему товарищескими, артельными хозяйствами, то оно не станет оказывать доверия нашей пропаганде.

Закон говорит, что коммуны, артели, товарищества должны помогать окрестному крестьянскому населению. Но государство, рабочая власть дает миллиардный фонд для того, чтобы оказывать помощь земледельческим коммунам и артелям. И, конечно, если та или иная коммуна будет оказывать крестьянам помощь из этого фонда, то я боюсь, что это вызовет со стороны крестьян только насмешки. И это будет вполне основательно. Всякий крестьянин скажет: «Разумеется, если вам миллиардный фонд дают, то вам ведь нетрудно кое-что из этого и нам бросить». Я боюсь, что крестьянин только посмеется над этим, ибо к этому вопросу он относится очень внимательно и очень недоверчиво. Крестьянин привык со стороны государственной власти в течение многих веков встречать лишь одно угнетение, поэтому он привык относиться недоверчиво ко всему, что идет от казны. И если помощь со стороны сельскохозяйственных коммун крестьянам будет осуществляться только для того, чтобы исполнить слово закона, то такая помощь будет не только бесполезна, но из нее может получиться только вред. Ибо название сельскохозяйственных коммун очень большое, связанное с понятием коммунизма. Хорошо, если коммуны на практике показывают, что в них действительно ведется серьезная работа по улучшению крестьянского хозяйства – тогда, несомненно, поднимется авторитет и коммунистов и коммунистической партии. Но сплошь и рядом бывало так, что коммуны возбуждали в крестьянстве лишь отрицательное отношение к себе, и слово «коммуна» делалось иногда даже лозунгом борьбы против коммунизма. И так бывало не только тогда, когда делались нелепые попытки насильственным путем загнать крестьян в коммуны. Нелепость этого так резко бросалась всем в глаза, что Советская власть давным-давно выступила против них. И я надеюсь, что если теперь и встречаются единичные примеры этого насилия, то их немного, и вы воспользуетесь настоящим съездом для того, чтобы последние следы этого безобразия полностью стереть с лица Советской республики и чтобы ни на один пример не могло сослаться окрестное крестьянское население для поддержки того старого мнения, будто бы вступление в коммуну связано с каким-либо насилием.

Но даже если мы от этого старого недостатка отделаемся и полностью победим это безобразие, то все же это будет самой небольшой долей того, что нам следует сделать. Ибо необходимость помощи коммунам со стороны государства осталась, и мы не были бы коммунистами и сторонниками введения социалистического хозяйства, если бы не осуществляли государственной помощи всякого рода коллективным земледельческим предприятиям. Мы вынуждены это делать и потому, что это соответствует всем нашим заданиям, и так как мы прекрасно знаем, что эти товарищества, артели и коллективные организации являются новшеством, и если ему не оказать поддержку со стороны рабочего класса, стоящего у власти, то оно не привьется. Для того же, чтобы оно привилось, нам надо, именно ввиду того, что государство приходит к нему с денежной и со всякого рода иной помощью, добиться того, чтобы крестьяне не могли встретить это с насмешкой. Мы должны всегда опасаться того, чтобы крестьянин не сказал про коммунара и членов артелей и товариществ, что они – казенные нахлебники и отличаются от крестьян только тем, что им дают льготу. Если дать землю да пособие на постройку из миллиардного фонда, то всякий дурак будет жить немножко получше, чем простой крестьянин. Что же тут коммунистического и какое здесь улучшение, – скажет крестьянин, – за что же мы их должны уважать? Конечно, если выбрать несколько десятков или сотен человек и дать им миллиарды, они будут работать.

Вот такое именно отношение со стороны крестьян больше всего внушает опасений, и я хотел бы обратить внимание товарищей, съехавшихся на этот съезд, на этот вопрос. Его необходимо практически решить так, чтобы мы могли сказать себе, что мы не только избежали этой опасности, но и нашли средства бороться за то, чтобы крестьянин так думать не мог, но, наоборот, чтобы он в каждой коммуне, в каждой артели увидал нечто такое, чему государственная власть помогает, и нашел бы в ней новые способы земледелия не в книгах и не в речах (это очень дешево), но в практической жизни показывающие свои преимущества перед старыми. Вот в чем трудность решения задачи, и вот почему и нам, имея перед глазами только сухие цифры, трудно судить о том, доказали ли мы на деле, что каждая коммуна, каждая артель есть действительно выше всех предприятий старого порядка, что рабочая власть здесь помогает крестьянину.