Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 41. Май-ноябрь 1920

Три признака этой болезни в прекрасном журнале «Коммунизм» хотелось бы мне отметить вкратце тотчас же. В № 6 (1. III. 1920) помещена статья тов. Г. Л.: «К вопросу о парламентаризме», которую редакция называет дискуссионной и от которой прямо отрекается (к счастью), т. е. заявляет свое несогласие с ней, тов. Б. К., автор статьи: «К вопросу о проведении парламентского бойкота» (№ 18 от 8. V. 1920).

Статья Г. Л. очень левая и очень плохая. Марксизм в ней чисто словесный; различие «оборонительной» и «наступательной» тактики выдуманное; конкретного анализа точно определенных исторических ситуаций нет; самое существенное (необходимость завоевать и научиться завоевывать все области работы и учреждения, где проявляет свое влияние на массы буржуазия, и т. д.) не принято во внимание.

В № 14 (17. IV. 1920) тов. Б. К. в статье «События в Германии» критикует то заявление Цека Коммунистической партии Германии, от 21. III. 1920, которое я тоже критикую в названной выше брошюре. Но характер нашей критики в корне различный. Тов. Б. К. критикует на основании цитат из Маркса, относящихся к непохожей на данную ситуации, отрицает полностью тактику Цека Коммунистической партии Германии и совершенно обходит самое главное. Обходит то, в чем самая суть, в чем живая душа марксизма: конкретный анализ конкретной ситуации. Если большинство городских рабочих отошло от шейдемановцев к каутскианцам и внутри каутскианской («независимой» от правильной революционной тактики) партии продолжает отходить от ее правого крыла к левому, т. е. фактически к коммунизму, если дела обстоят так, позволительно ли отмахиваться от задачи учета переходных, компромиссных мер по отношению к таким рабочим? Позволительно ли не учитывать, замалчивать опыт большевиков, которые в апреле и мае 1917 года проводили по сути дела именно политику компромисса, когда они заявляли: просто свергнуть Временное правительство (Львова, Милюкова, Керенского и пр.) нельзя, ибо за них еще стоят рабочие в Советах, надо сначала добиться изменения взглядов большинства или значительной части этих рабочих?

Мне думается, не позволительно.

Наконец, названная выше статья тов. Б. К. в № 18 «Коммунизма» особенно ярко, наглядно, удачно вскрывает его ошибку, состоящую в сочувствии тактике бойкота парламентов в современной Европе. Ибо автор, отгораживаясь от «синдикалистского бойкота», от «пассивного» бойкота и выдумывая особый «активный» (ух, как «лево»!..) бойкот, показывает этим удивительно отчетливо всю глубину ошибок своего рассуждения.

«Активный бойкот означает, – пишет автор, – что коммунистическая партия не удовлетворяется распространением лозунга против участия в выборах, а развертывает в интересах проведения бойкота столь же широкую революционную агитацию, как если бы она участвовала в выборах и как если бы ее агитация и акция (работа, деятельность, действие, борьба) были рассчитаны на приобретение наивозможно большего числа пролетарских голосов» (стр. 552).

Это – перл. Это убьет антипарламентариев лучше всякой критики. Выдумать «активный» бойкот, «как если бы» мы участвовали в выборах!! Масса темных и полутемных рабочих и крестьян участвует в выборах всерьез, ибо они еще верят в буржуазно-демократические предрассудки, они еще в плену у этих предрассудков. А мы вместо того, чтобы помочь темным (хотя иногда и «высококультурным») мещанам изжить свои предрассудки на собственном опыте, будем чураться участия в парламенте, будем забавляться выдумкой тактики, в которой нет житейской, буржуазной скверны!!

Браво, браво, товарищ Б. К.! Своей защитой антипарламентаризма вы поможете убить эту глупость скорее, чем я своей критикой.

12/VI. 1920.

Напечатано 14 июня 1920 г. в журнале «Коммунистический Интернационал» № 11 Подпись: Н. Ленин

Печатается по рукописи

Товарищи, я очень рад, что могу приветствовать вас, собравшихся на совещание по вопросам о работе в деревне. Вы мне позволите сначала вкратце остановиться на международном положении Советской республики и наших задачах в связи с этим, а затем сказать несколько слов относительно того, какие задачи в деревне выдвигаются сейчас, на мой взгляд, в особенности на первое место перед партийными работниками.

Что касается международного положения республики, то вы, конечно, очень осведомлены относительно основных фактов, касающихся польского наступления. За границей распространяется неслыханное количество лжи по этому вопросу благодаря так называемой свободе печати, которая состоит в том, что все главные органы печати за границей скуплены капиталистами и заполнены на 99 процентов статьями продажных писак. Это у них называется свободой печати, и благодаря этому нет той лжи, которая не была бы распространена. В частности, относительно польского наступления дело изображается так, что большевики предъявили Польше неисполнимые требования и начали наступление, тогда как вы все прекрасно знаете, что мы вполне соглашались даже на те необъятные границы, которые до начала наступления были поляками заняты. Мы ставили сохранение жизни наших красноармейцев выше войны из-за Белоруссии и Литвы, которые поляками были захвачены. Мы самым торжественным образом не только от имени Совнаркома, но и в специальном манифесте от ВЦИК {62}, от нашего высшего учреждения Советской республики, заявили польскому правительству, буржуазному помещичьему правительству, независимо от нашего обращения к польским рабочим и крестьянам, что мы предлагаем мирные переговоры на основе того фронта, который тогда был, т. е. того фронта, который Литву и Белоруссию, непольские земли, оставлял полякам; мы были уверены и продолжаем сейчас быть уверены, что польским помещикам и капиталистам чужих земель не удержать и что путем даже самого невыгодного для нас мира мы выиграем больше, сберегая жизнь наших красноармейцев, ибо мы от каждого месяца мира усиливаемся в десятки раз, а всякое иное правительство, в том числе буржуазное правительство Польши, от каждого месяца мира разлагается все больше и больше. Несмотря на то, что наши предложения в области мира шли чрезвычайно далеко, несмотря на то, что некоторые из очень торопливых и по части языка в высокой мере революционных революционеров называли даже наши предложения толстовскими, хотя на самом деле большевики, кажется, своей деятельностью достаточно доказали, что толстовщины в нас никто не найдет ни одного грана, мы считали своим долгом перед таким делом, как война, доказать, что мы идем на максимально возможные уступки и в особенности доказать, что из-за границ, из-за которых проливалось столько крови, мы воевать не станем, для нас это дело двадцати-степенное.