Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 41. Май-ноябрь 1920

Я бы хотел прочесть несколько строк, которые предложил бы комиссии (если будет решено выбрать комиссию) не взамен московской резолюции и письма ЦК, а в дополнение к ним как материал [25]. Резолюция МК дает, мне кажется, – ив этом почти все согласны – правильное освещение вопроса. Я позволю себе прочесть эти несколько слов, сказать немного по поводу их. Вот это дополнение: «Неслыханно тяжелое положение Советской республики в первые годы ее существования, крайнее разорение и величайшая военная опасность сделали неизбежным выделение «ударных» (и потому фактически привилегированных) ведомств и групп работников. Это было неизбежно, ибо нельзя было спасти разоренной страны без сосредоточения сил и средств на таких ведомствах и на таких группах работников, без укрепления которых империалисты всего мира наверное задавили бы нас и не допустили бы даже приступа нашей Советской республики к хозяйственному строительству…».

По поводу спецов мы слышали здесь нападки очень горячие. В речи т. Кутузова сквозила правда, что от Советской России улучшения положения пролетариат не видал, а видал, наоборот, часто ухудшение. Это справедливо. Но надо разобраться в том, что, например, в Вене, где советского правительства нет, это ухудшение такое же, и вместе с ним нравственное унижение во сто раз большее. Но разобраться в этом масса не может. Понятно, что нас спрашивают: что же получили мы в течение двух лет? И понятно, что недовольство спецами распространяется так широко. Понятно, что борьба по вопросу о том, нужны или не нужны спецы, стояла на первом месте. Но не надо забывать, что без них мы не получили бы нашей армии. Без этого мы были бы в таком положении, в котором очутилась Венгрия и финские рабочие. Вот как стоит вопрос. Без этих спецов мы тех элементарных шагов, которые нам позволили подняться на известную высоту – об этом я говорил в своем политическом докладе – не сделали бы. Если бы мы не сумели наладить дело со спецами, мы бы этого не имели, нам нельзя было бы перейти к дальнейшему. Но теперь, когда мы их взяли в свои руки, запрягли, когда мы знаем, что они от нас не убегут, а, наоборот, все бегут к нам, теперь мы добьемся того, что демократизация в партии и армии будет подниматься. Я продолжаю чтение (читает резолюцию) …

Первый пункт (читает) [26]. Тут добавление. Тов. Томский говорил, ссылаясь на то, что и мы не раз говорили, – нужно выдвинуть середняка, верхи устали, дайте середняка. Это не удалось сразу провести, но удастся после новой, может быть двадцатой, попытки. Без этого дело Советской России было бы безнадежно. Но мы знаем, что оно не безнадежно, потому что у нас есть новые подрастающие элементы. Если первые попытки не удались, мы будем повторять следующие.

Второй пункт (читает) [27]. Тут был поставлен не лишенный ядовитости вопрос, будет ли соответствовать свобода критики свободе кушать персики? {112}У меня есть одна мера из возможных гарантий, на основании сделанных комиссией предложений. В такие моменты, когда страна находится в опасности, когда Колчак доходил до Волги, а Деникин до Орла, тут никаких свобод быть не может. Тут нужно жалеть не об этом. Но военное положение плохо и теперь, все мы видим, как военное счастье изменчиво. Мы должны поставить этот вопрос на очередь дня. Но зарекаться, что в моменты военной опасности иначе поступать не будем, нельзя. Тогда нужно будет опять величайшее напряжение и никаких разговоров: только крепись, напряги все силы. От этого мы нисколько не зарекаемся, и пока мы не имеем итальянской победы, мы тоже зарекаться не должны. Вот мой ответ о персиках.

Третий пункт (читает) [28]. Тут тов. Преображенский поднял вопрос, который поднимал и Зиновьев: уместна ли регламентация и что под ней понимать? Я оставляю его открытым, потому что в комиссии вопрос этот будет детализироваться. Там будет видно: понимать ли под регламентацией детальные пункты или создание особых учреждений.

Пункт четвертый (читает) [29]. Здесь товарищ докладчик указал, что этот вопрос был поднят комиссией, но большинство отклонило его. Мне кажется – я его выдвигаю только от своего имени – мне кажется, что следует не отклонять, а если не сразу принять, то во всяком случае раньше обдумать. Здесь указывалось, что в Организационном бюро ЦК лежит 500 жалоб. Оргбюро должно распределять десятки тысяч людей. Кроме того, нет ни одного члена Оргбюро, который не был бы завален несколькими советскими должностями. При таких условиях приходится работать с неизвестными величинами, и при таких условиях нельзя решать вопроса иначе, как только по наитию, позволяющему решать правильно только людям опытным, причем и тем нередко приходится ошибаться. Принимая во внимание такие условия, мы хотим найти людей со стажем не менее 15 лет, которые пользовались бы доверием партии, отличались бы беспристрастием и помогли бы в этом деле и в то же время в отношении независимости стояли бы выше, чем Оргбюро, будучи выбранными на съезде. Мне кажется, этот шаг можно сделать. Затормозить работу ЦК, остановить решения невозможно. Для этого особой обеспеченности нет и предложить ее нельзя. В немецкой рабочей партии была контрольная комиссия и раньше. Насколько она будет возможна в нашей военной обстановке – за это ручаться нельзя. Но во всяком случае этот шаг мы сделать в состоянии, и на этот путь ЦК встал.

В письме ЦК говорится: «… при всех губкомах должны быть организованы из наиболее беспристрастных и пользующихся всеобщим доверием организации товарищей специальные партийные комиссии, в которые должны поступать соответствующие жалобы». Тут говорится о беспристрастных товарищах. Для боевой деятельности – и военной, и хозяйственной, и организационной – очень часто абсолютно необходимы люди страстные, потому что без большой страсти они большого напряжения не выкажут и спешной очередной задачи в измученной стране не решат. Тут, наоборот, нужны люди, которые, может быть, не обладают высокоадминистративными качествами, но которые обладают большим житейским опытом. Найдем ли мы их на всю Россию по губерниям, в этом я сомневаюсь, и если опыт комиссий при губернских комитетах, которые теперь предполагается создавать и которые вы создадите, – если этот опыт окажется неудачным, не решайте, что у нас провалилось все предприятие. Возможно, что у нас по губерниям не найдется достаточного количества товарищей, могущих простоять от съезда до съезда. Но если по губерниям мы их не найдем, то в центре выдержанных товарищей с житейским опытом мы найти можем. И я думаю, что мы от этого учреждения не должны отказываться.

Могут сказать: где гарантии того, что это учреждение может существовать? Мы – в условиях отчаянной гражданской войны, когда не может быть, вообще говоря, ни свободы широкой критики и т. д. Нам не до того, надо напрячь все силы, чтобы покончить с войной. Если бы военные условия сложились иначе, то было бы другое положение. При настоящих условиях мы не можем обеспечить многого; и мы прямо говорим, что для того, чтобы практически урегулировать этот вопрос, нельзя надеяться на ЦК, потому что он завален и перезавален работой. Я не знаю, найдется хотя один член ЦК – я могу судить по себе, – который не чувствовал бы себя в долгу, как в шелку по неисполненным многим делам или исполненным наспех? Я не представляю себе более реальной гарантии выполнения этого дела, как создание этой комиссии, группы товарищей, которая могла бы сосредоточиться всецело на этом деле и которая могла бы быть уверена, что она будет совершенно самостоятельна, занимаясь тем делом, в которое ни один член ЦК, ни Оргбюро, ни Политбюро не в состоянии вникать. Может быть, мы практически вникаем тем, что делаем шаги вперед, что мы имеем увеличение заготовки хлеба с 60 млн. до 260 млн. пудов, – но это все же оказалось мало, чтобы иметь непереутомленную Красную Армию; для того, чтобы не иметь рабочих, которые говорят: «что мы получили от Красной Армии, мы голодаем»; и чтобы не иметь совершенно истрепанных верхов, которым середняки не приходят на помощь. Но мы все-таки этот шаг сделали – это значит, что даже в этом масштабе отчаянной усталости этот массовый масштаб усталости начинает уменьшаться и начинается тот период, когда мы от обсуждения вопроса о корке хлеба сможем перейти к более высоким задачам, которые перед нами стоят и разрешением которых мы все безусловно займемся.