Александр Василевский - Жуков и Сталин

– Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент, – взволнованно убеждал он меня. – Противник не наступает, скоро осень и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно.

Из ежедневных переговоров с Верховным Главнокомандующим я видел, что неспокоен и он. Один раз он сообщил мне, что ему позвонил Ватутин и настаивает, чтобы не позднее первых чисел июля начать наше наступление; далее Сталин сказал, что считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания; что он приказал Ватутину подготовить и доложить свои соображения по Воронежскому фронту в Ставку. Мне же Верховный дал указание, во-первых, помочь Ватутину и, во вторых, вызвать к себе командующего Юго-Западным фронтом Р. Я. Малиновского, чтобы тот, в свою очередь, разработал и представил в Ставку предложения по своему фронту. Сталин добавил, что собирается говорить по этому вопросу с Жуковым в отношении Центрального фронта К. К. Рокоссовского. Я ответил, что указания будут выполнены, и заметил, что для нас было бы гораздо выгоднее, если бы враг предупредил нас своим наступлением, которого, по всем данным, следует ожидать в ближайшее же время. В конце разговора Сталин сказал, чтобы я не позднее 22 июня прибыл в Москву.

На следующий день я передал распоряжение Верховного прибывшим ко мне Р. Я. Малиновскому и члену военного совета Юго-Западного фронта А. С. Желтову. Из состоявшегося затем разговора с Г. К. Жуковым я узнал, что с ним И. В. Сталин на эту тему пока еще не беседовал. Оба мы были убеждены, что первым в течение ближайшей недели удар нанесет противник…

В ночь на 2 июля поступившие в Генштаб от разведывательного управления данные говорили о том, что в ближайшие дни, во всяком случае не позднее 6 июля, переход врага в наступление на курском направлении неизбежен. Я тотчас доложил об этом Сталину и испросил разрешения немедленно предупредить фронты.

3 июля на Воронежском и на Центральном фронтах прошло, как и все последние дни, спокойно. А с 16 часов 4 июля противник предпринял на широком участке Воронежского фронта боевую разведку примерно четырьмя батальонами, поддержанными 20 танками, артиллерией и авиацией (около 150 самолето-вылетов). Все попытки врага вклиниться в наш передний край были отбиты. Захваченный в бою пленный, немец из 168-й пехотной дивизии, показал, что войскам розданы на руки сухой паек, порции водки и что 5 июля они должны перейти в наступление. Из телефонного разговора с Жуковым я узнал, что то же самое подтверждают немецкие перебежчики, перешедшие к нам 4 июля на Центральном фронте.

Посоветовавшись с Ватутиным, мы решили в ночь на 5 июля провести предусмотренную планом артиллерийско-авиационную контрподготовку, которая, как выяснилось позднее, дала исключительный эффект. Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования также нарушилась. Многими фашистскими командирами сильная контрподготовка была принята за начало нашего наступления. Даже не зная деталей результатов контрподготовки, мы испытывали чувство большого удовлетворения ее общими итогами. Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже.

Так развернулось великое сражение на Курской дуге. В этот день, одновременно с севера и юга, перешли в наступление на Курск обе вражеские группировки. Советские войска вступили в тяжелую борьбу с врагом. Общий ее ход достаточно освещен в литературе, и я напомню лишь отдельные ее моменты.

Оборонительная операция Воронежского и Центрального фронтов продолжалась с 5 по 23 июля. В целом вражеское наступление продолжалось менее недели и 12 июля кончилось провалом. В итоге беспримерного сопротивления советских войск противник, понеся огромные потери и продвинувшись до 12 км на северном фасе Курской дуги и до 35 км на южном, был вынужден прекратить наступление, а затем начать отвод своих войск. Окружить наши войска (на четвертый день наступления, как это предусматривалось планом операции «Цитадель») фашистам не удалось. Советская оборона оказалась сильнее. И тогда же нами были созданы необходимые предпосылки для перехода в запланированное контрнаступление. Главным итогом оборонительного сражения следует, на мой взгляд, считать поражение танковых соединений врага, в результате чего возникло особо благоприятное для нас соотношение сил по этому важному роду войск. В значительной степени способствовал тому выигрыш нами крупного встречного танкового сражения южнее Прохоровки в 30 км от Белгорода. Мне довелось быть свидетелем этого поистине титанического поединка двух стальных армад (до 1200 танков и САУ), который произошел на южном фасе Курской дуги 12 июля.

Второй этап Курской битвы начался 12 июля и длился до 23 августа. Первыми перешли в наступление против орловской группировки врага Брянский и Западный фронты генерал-полковников М. М. Попова и В. Д. Соколовского. 15 июля включился в контрнаступление Центральный фронт генерала армии К. К. Рокоссовского. В итоге совместной операции трех фронтов, носившей вышеупомянутое наименование «Кутузов», орловский плацдарм противника к 18 августа был ликвидирован, а действовавшие там силы фашистов разгромлены.

Контрнаступление на белгородско-харьковском направлении началось 3 августа. Оно было проведено совместно силами Воронежского и Степного фронтов при содействии Юго-Западного фронта в рамках операции «Полководец Румянцев». В связи с успешным развитием наступления на харьковском направлении Ставка директивой от 6 августа обязала Юго-Западный фронт нанести главный удар на юг, во взаимодействии с Южным фронтом разгромить донбасскую группировку противника и овладеть Горловкой и Сталино (Донецк). Основная задача Южного фронта – нанести главный удар на Сталино и там сомкнуться с ударной группой Юго Западного фронта. Готовность к наступлению устанавливалась 13–14 августа. Координация действий возлагалась: между Воронежским и Степным фронтами – на Г. К. Жукова, между Юго-Западным и Южным фронтами – на меня. 10 августа я представил план действий двух фронтов на утверждение. Тем временем операция на белгородско харьковском направлении продолжалась. Закончилась она полным разгромом врага и освобождением Харькова.

Мы тогда не имели возможности тщательно анализировать итоги Курской битвы. Но одно было ясно: мы не только выиграли великую битву, но и выросли в ней. Оправдались наши замыслы при разработке плана летней кампании, мы научились лучше разгадывать намерения врага. У нас хватило воли, характера, просто выдержки и нервов, чтобы не совершить просчета, не начать преждевременно боевые действия, не дать врагу лишний шанс. Разработка оперативно стратегических задач была осуществлена удачно. Возросло и мастерство управления войсками на всех уровнях. Словом, наше полководческое искусство продемонстрировало и творческий характер, и превосходство над воинским мастерством фашистского командования.