Владимир Мельник - Гончаров и православие

Там же.

Литературное наследство. М., 1935. Т. 22–24. С. 309.

См. Цейтлин Л. Г. И. А. Гончаров. М., 1950. С. 149–150. Подробнее см. об этом Горенштейн М. С. К вопросу о роли кругосветного плавания и путевых очерков «Фрегат „Паллада“» в творческой биографии И. А. Гончарова // Материалы юбилейной гончаровской конференции. Ульяновск, 1963. С. 121–123.

Энгельгардт Б. М. Указ. соч. С. 846.

Мокеева И. Н. Жанровое своеобразие «Фрегата „Паллада“» И. А. Гончарова // Гончаров И. А. Материалы конференции. Ульяновск, 1992.

Недзвецкий В. Л. «Фрегат „Паллада“ И. А. Гончарова как „географический роман“» // Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И. А. Гончарова. Ульяновск, 1994. С. 125.

Там же. С. 135–136.

См. Краснощекова Е. Л. Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997. С. 135–136.

Стасюлевич М. М. Опыт исторического обзора главных систем философии истории. СПб., 1866. С. 200.

Достоевский Ф. М. Собр. соч. В 30-ти томах. Т. 20. С. 19–20.

Гончаров И. А., Собрание сочинений. В 8-ми томах. М., 1978–1980. Т. 7. С. 383.

Там же. С. 105.

Достоевский Ф. М. Указ. соч. Т. 14. С. 290–291.

Самый образ зерна, посеянного Творцом в человечестве и ожидающего возвращения «плода», многократно повторяется, варьируясь, в Библии.

Среди этих немногих был издатель знаменитых «Достопамятных сказаний о подвижничестве святых и блаженных отцов», который в своем предисловии к книге в 1845 году писал: «Читателю, еще не довольно опытному в духовной жизни, не излишним представляется сказать здесь несколько слов в руководство при чтении сей книги. Встретит он в сказаниях… много подвигов чрезвычайно высоких, которые покажутся неудобоподражаемыми, доступными только людям, отрешившимся от общественной жизни и всецело посвятившим себя созерцанию, молитве и делам благочестия… По апостолу, никто не принуждается ради последования Иисусу Христу непременно оставлять свое звание, в котором поставлен Промыслом; следовательно, в каждом звании можно более и более преуспевать в духовной жизни, подражая примерам и ревности святых Божиих» (Луг духовный. Творение блаженного Иоанна Мосха. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. М., 2004. С. 411–412).

Бердяев Н. А. Царство Божие и царство Кесаря // Путь. Орган русской религиозной мысли. М., 1992, № 1. С. 25. Однако вопрос не может быть прояснен до конца и решен окончательно когда-либо. Поэтому естественно, что и в XX веке у этой точки зрения были оппоненты, порою весьма неожиданные. Так, в своей книге «Закат Европы» О. Шпенглер писал о Христе и его отношении к социальным институтам как бы в пику Н. Бердяеву: «Здесь нет философии. Его изречения — это слова ребенка, окруженного чуждым, дряхлым и больным миром. Никаких социальных размышлений, никаких проблем, никакого умствования. Как тихий остров блаженных, покоится жизнь этих рыбаков и ремесленников с Генисаретского озера среди эпохи великого Тиберия, вдали от всяческой мировой истории, без малейшего представления о… реальности, в то время как вокруг сияют эллинистические города… с утонченным западным обществом… Для верующего весь азарт и успех исторического мира греховен и лишен ценности — он тоже прав… Ни одна вера не могла никогда изменить мир, и ни один факт мира никогда не мог опровергнуть веру. Не существует моста между устремлениями времени и вневременным вечным, между ходом истории и пребыванием божественного миропорядка» (Шпенглер О. Закат Европы // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991. С. 33–36). Так неожиданно О. Шпенглер, выражая крайнюю и очень ясную точку зрения, сходится со старообрядцами — с их эсхатологическим мировоззрением.

Установленный порядок ( фр. ).

Всерьез ( фр. ).

Гончаров И. А. Нимфодора Ивановна. Избранные письма. Псков, 1992. С. 138–139.

Там же. С. 106.

Там же. С. 117.

Там же. С. 102.

Там же. С. 90.

Там же. С. 104.

Существуют и иные версии того, кто явился прототипом Ольги Ильинской. См. Чемена О. М. Создание двух романов. М., 1966, Исследовательница считает, что прототипом Ольги Ильинской является Е. П. Майкова.

Гончаров И. А. Нимфодора Ивановна. Избранные письма. Псков, 1992. С. 112.

Добротолюбие. В 12-ти томах. Т. 1. М., 1993. С. 210–212.

Гончаров И. А. . Нимфодора Ивановна. Избранные письма. Псков, 1992. С. 110–111.

Там же. С. 126.

Гончаров И. А. Собрание сочинений. В 8-ми томах. М., 1978–1980. Т. 7. С. 358.

Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. В 90-та томах. М., 1928–1958. Т. 60. С. 290.

Соловьев В. С. Сочинения. В 2-х томах. М., 1988. Т. 2. С. 295.

Отечественные записки. 1859, № 5.

Мережковский Д. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991. С. 129.

В 1963 г. В. Н. Ильин написал, что «обломовщина» есть духовная болезнь, грех «разленения» ( Ильин В. Н. Продолжение «Мертвых душ» у Гончарова // Возрождение. 1963. № 139. С. 52.)

Упоминание сказки о спящем царстве есть во «Фрегате Паллада». Уже современники заметили в «Обломове» нечто «сказочное» (Русские вести, 1860, т. 25. С. 605). Ю. Лощиц проводит параллель: Илья Обломов — дурак Емеля (Лощиц Ю. Гончаров. М., 1986. С. 187). При всем том, что в «Обломове» встречаются и другие сказочные сюжеты (сонное царство, «спящая царевна»), именно сказка о Емеле-дураке вырастает в романе до значения национальной утопии. К ней примыкают все иные утопические сюжеты. Это закономерно, ибо, как пишет Е. Трубецкой, «крайним выражением апофеоза лени служит сказка о Емеле» (Литературная учеба, 1990. Кн. 2. С.103). Гончаров назвал указанную сказку «сатирой», но, безусловно, чувствовал иную сторону в характере героя. Тот же Е. Трубецкой отмечает свойство его характера, но и духовная мудрость, включающая в себя недоверие к традиционным, обыденным представлениям о добре и зле, смысле жизни, правде: это «запредельная человеку сила и мудрость» (Там же. С. 113). Для Гончарова подобная запредельность оборачивается возвращением к традиционной для него проблеме «ума» и «сердца». Обломов, как Емеля, «герой принципиально „запредельный“, неисторический, живущий в „ином царстве“» (Е. Трубецкой). А живет это царство (независимо от того, языческое оно или христианское) по законам «сердца». Сердечный герой — герой «не от мира сего». В «Обломове» утверждены установки на «запредельные» нравственные ценности, не вмещающие в позитивно определяемую «историю», «культуру», «цивилизацию». Это ценности «конечные», апокалиптичные по духу.