Иван Баграмян - Так начиналась война

В восьмом часу вечера я снова побывал у Бодина — принес ему на подпись очередную оперативную сводку. Он тщательно отредактировал ее, похвалил составителей и очень тактично коснулся тех мест, которые ему не понравились. Впоследствии я убедился: Бодин умел сделать так, чтобы любое, пусть даже самое малозначительное замечание ему не приходилось повторять дважды.

А через час начальник штаба вызвал меня и приказал:

— Немедленно садитесь за подготовку проекта директивы на общий отход армий.

Он протянул мне документ. Бегло пробежав его глазами, я остолбенел.

«…Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: Юго-Западному фронту с 17 октября начать отход на линию Касторная, Старый Оскол, Новый Оскол, Валуйки, Купянск, Кр. Лиман; закончить его к 30 октября…»

Это означало, что войска нашего фронта не только должны отступить от 80 до 200 километров, но и оставить Харьков, Белгород, Донецкий промышленный район.

Я не мог прийти в себя. Что же вынудило Ставку принять столь трудное решение? Ведь я не мог забыть, как месяц назад в более безвыходной, как нам казалось, для нашего фронта обстановке Ставка проявила максимум настойчивости, чтобы не допустить отвода войск на такое же примерно расстояние. А теперь, когда командование фронта и не просит об этом, когда положение фронта куда более прочное, чем было в середине сентября, отдается приказ отходить. Я не удержался и высказал свое удивление Бодину. Павел Иванович, шагая по комнате, задумчиво сказал:

— Вы наверняка это сами испытали: наблюдаешь бой из окопа — видишь одно, взберешься на высотку — обзор расширится, и заметишь такое, о чем раньше и не думал. Чем выше точка наблюдения, тем дальше видно. Вот так-то. Мы многого с вами не знаем. А из Москвы видят не только наш фронт. Учитывают там и прорыв Клейста к Таганрогу, и угрозу Ростову, и вражеские полчища у Москвы и Ленинграда. Если в сентябре на большинстве стратегических направлений установилось относительное затишье и Ставка могла рискнуть побороться за Днепр и Киев переброской резервов с других фронтов, то теперь, когда враг на подступах к Москве и у ворот Кавказа, она не только не сможет помочь нам, но и будет требовать, чтобы мы выделили часть сил в ее распоряжение. А фронт наш растянулся огромной дугой, удерживать врага все труднее. Что, если фашисты опять повернут танки Гудериана и Клейста в тыл нашего фронта? Чтобы выправить положение, сил у нас уже не будет. Вот почему Москва не может сейчас рисковать и потому отводит наши войска.

Некоторое время мы на огромной карте намечали промежуточные рубежи, направления и полосы отвода армий. Покончив с этим, Бодин заметил:

— Видите насколько выгоднее станет наше оперативно-стратегическое положение: мы получим возможность вывести в резерв большое количество сил, восстановим локтевую связь с соседними фронтами, сможем больше помочь войскам, сражающимся на подступах к Москве, так как с отходом на восток рубеж нашей обороны значительно выдвигается на север…

Бодин сказал о том, что с завтрашнего дня войска Южного фронта вновь переходят в подчинение маршалу Тимошенко. Теперь наш штаб фронта одновременно будет выполнять роль и штаба войск всего Юго-Западного направления. Нам придется думать и о соседе — Южном фронте.

До начала отхода оставалось около полутора суток. За столь короткое время нужно было проделать всю работу по организации сложного маневра огромной массы войск. Я уже говорил, что тот, кто считает отход делом простым, глубоко ошибается. Если отнестись к этому маневру без должной вдумчивости, то войска может постичь еще более тяжелая катастрофа, чем при плохо организованном наступлении. Легче всего вспыхивает паника и неразбериха именно при отступлении, если к его организации и обеспечению отнеслись несерьезно. Вот почему для всех командиров штаба и управлений фронта с получением приказа на отход сутки перестали делиться на день и ночь. Работа требовала предельного напряжения сил.

В 22 часа 15 октября собрался Военный совет фронта. Присутствовали все командующие и начальники родов войск и служб, а также начальники основных отделов штаба фронта. Генерал Бодин зачитал директиву Ставки, кратко оценил оперативно-стратегическую обстановку, уделив особое внимание положению соседей, высказал некоторые предложения.

Маршал Тимошенко изложил свое решение, как всегда, коротко и четко. Он назвал основные промежуточные рубежи, которые войска фронта должны удерживать в течение твердо установленного времени. Первый такой рубеж, на который армиям предстояло выйти к утру 23 октября, проходил через города Белгород, Змиев, Балаклея и Барвенково. В качестве подвижных фронтовых резервов на период отхода выделялись 2-й и 5-й кавалерийские корпуса и одна танковая бригада. Им тоже были указаны направления отхода и районы сосредоточения. Штаб фронта остается в Харькове до 10 часов 18 октября, после чего передислоцируется в город Валуйки, оставив вспомогательные пункты управления в Обояни и Чугуеве.

Семен Константинович указал, что мы за счет сокращения линии фронта должны к концу октября высвободить в резерв не менее шести стрелковых дивизий и два кавалерийских корпуса. Кроме того, в Харькове спешно заканчивается формирование 216-й стрелковой дивизии, которая явится костяком гарнизона города. Формируются еще две стрелковые дивизии (62-я и 253-я) и два запасных кавалерийских полка, а 3-й воздушно-десантный корпус будет переформирован в 87-ю стрелковую дивизию.

Получив все указания, мы занялись разработкой плана отхода и подготовкой войск к новому маневру. Я поручил своим заместителям составить графический план передвижения войск на всю глубину, а сам занялся подготовкой фронтовой директивы на отход. В первом часу ночи я отпечатал проект документа и отдал начальнику штаба, а в час ночи директива уже была подписана и без промедления передана телеграфом в армии. Утром в войска вылетели группы офицеров фронтового аппарата. Перед этим их пригласил к себе Бодин, подробно проинструктировал и особо потребовал, чтобы они позаботились о скрытности управления войсками.

Мы внимательно следили за событиями и в полосе Южного фронта, который теперь входил в наше направление. В полдень 16 октября оттуда поступила тревожная весть: танковая армия Клейста форсировала реку Миус и устремилась на Ростов. Маршал Тимошенко потребовал от командующего Южным фронтом генерала Черевиченко принять все меры, чтобы задержать гитлеровцев, и сообщил, что перебрасывает в его распоряжение танковую бригаду с Юго-Западного фронта.

…Приближался час отъезда нашего штаба в новый район. Военный совет и часть аппарата фронтового управления переезжали сначала в Чугуев, а остальные сразу в Валуйки.