Иван Баграмян - Так начиналась война

О прорыве дивизий Гудериана в глубокий тыл нашего фронта я и мои товарищи, находившиеся в эти дни в 38-й армии, знали очень мало. В тот день, когда танки Гудериана от Конотопа устремились на Ромны, на юге, где мы были тогда, войска ударной группы 38-й армии после авиационной и артиллерийской подготовки утром начали атаку. К сожалению, авиации и артиллерии у нас было явно недостаточно, поэтому огневую систему противника не удалось подавить. Наступающие дивизии были встречены очень плотным огнем, яростными контратаками, но это не остановило их. Они продолжали наступление. Порадовал 5-й кавалерийский корпус генерала Ф. В. Камкова, который на самом левом фланге медленно, но настойчиво теснил противника к Днепру. Наибольших успехов достигли в этот день части 34-й кавалерийской дивизии полковника А. А. Гречко.

Мы спешили ликвидировать вражеский плацдарм, понимая, что этим облегчим положение всего фронта: тогда удар танковой группы Гудериана, не поддержанный с юга, будет не так опасен. К сожалению, ударная группа 38-й армии, отбивая непрерывные контратаки фашистских войск и неся большие потери от вражеской авиации, продвигалась все медленнее. Нужно было максимально усилить нажим. Все представители командования фронта находились в наступавших войсках. Утром 12 сентября я снова направился в дивизию Пухова. До его командного пункта добрался с большим трудом: вражеская авиация не давала никакой возможности ехать по открытой безлесной местности. Пришлось машину оставить в укрытии. Мы не раз залегали в воронках: немецкая артиллерия прочесывала огнем всю местность.

На этот раз мы встретились с Пуховым как старые знакомые. Он был настроен весьма оптимистически, хотя его части продвинулись совсем немного.

— Если бы хоть раз как следует побомбить фашистов, — сказал генерал, — они давно оказались бы в реке.

По моему предложению генерал Фекленко выделил на поддержку 300-й и 304-й стрелковых дивизий несколько эскадрилий штурмовиков в сопровождении истребителей. Это в какой-то мере помогло. Части Пухова снова двинулись вперед.

Не прекращались упорные атаки наших войск и на остальных участках вражеского плацдарма. Мы не теряли надежды сбросить врага в Днепр.

Во второй половине дня позвонил генерал Фекленко и попросил меня срочно вернуться на его командный пункт. Здесь я услышал неприятную весть. Пока мы пытались очистить плацдарм у Дериевки, генерал Клейст скрытно переправил в район Кременчуга свои танковые и моторизованные дивизии. Утром 12 сентября они навалились на один из полков 297-й стрелковой дивизии, рассекли ее фронт и устремились на север, в общем направлении на Хорол. В полосе их наступления у нас было совсем мало сил. И конечно, нетрудно было догадаться — Клейст устремился навстречу Гудериану, передовые части которого к тому времени были уже далеко южнее Ромн.

Что танковая армада Клейста попытается ринуться на соединение с войсками Гудериана, нетрудно было догадаться. Но мы были уверены, что противник двинет свои танки именно с того большого плацдарма, которым он располагал между реками Псел и Ворскла, что именно с этой целью фашисты так настойчиво расширяли его, наводили за ним понтонные мосты. В этом мнении еще больше укрепил нас и тот факт, что именно здесь 10 сентября были захвачены пленные из группы Клейста.

Одним словом, мы не сумели своевременно вскрыть сосредоточение танков Клейста в районе Кременчуга и не смогли поэтому определить участок, на котором они нанесут удар. Это был, конечно, большой просчет. Теперь в тыл главных сил нашего фронта неудержимо рвались уже две из четырех немецких танковых групп, имевшихся на всем советско-германском фронте.

Ныне, когда все происходившее в те дни предельно прояснилось, невольно приходишь к мысли: даже если бы наша разведка и помогла нам разгадать, где нанесет удар танковая группа Клейста, то все равно вряд ли мы смогли бы предотвратить ее прорыв. Слишком велико было у врага общее превосходство в силах и средствах. Ведь к тому времени, когда сюда подошла 1-я немецкая танковая группа (четыре танковые и три моторизованные дивизии), фашисты против южного крыла нашего фронта уже сосредоточили около двадцати дивизий. И всему этому противостояли лишь пять стрелковых и четыре кавалерийские дивизии 38-й армии. В пехоте и артиллерии противник почти в три раза был сильнее, а в авиации и особенно в танках это превосходство было многократным.

Надо сказать, что для такого сосредоточения сил фашистам благоприятствовала обстановка, сложившаяся у нашего левого соседа. Войска Южного фронта к этому времени были оттеснены за Днепр до самого его устья.

Прикрываясь этой широкой водной преградой, командование группы армий «Юг» оставило там лишь небольшой заслон, а основную массу войск 17-й полевой армии и 1-й танковой группы собрало в мощный кулак, которым и нанесло удар с юга навстречу соединениям Гудериана.

К чести малочисленных войск 38-й армии, они и в таких тяжелых условиях дали достойный отпор врагу на плацдарме между реками Псел и Ворскла и вынудили противника отказаться от намерения повести наступление на этом наиболее выгодном для него направлении.

Контрудар, который с исключительным упорством и яростью осуществляли там войска генерала Фекленко, вынудил врага искать другой участок для прорыва и перенести туда усилия своих войск.

Фекленко я застал в мучительном раздумье.

— Что делать, Иван Христофорович? — спросил он. — Продолжать наступление или нет?

Я ответил, что, по моему мнению, контрудар теперь уже не имеет смысла, что главное сейчас — попытаться любой ценой ликвидировать прорыв, который ставит под удар весь наш фронт.

— Но чем? — с горечью сказал генерал. — У меня в резерве всего один стрелковый полк. Даже если мы возьмем из ударной группировки большую часть сил, то на переброску их к участку прорыва уже нет времени. Разве теперь угонишься за Клейстом!

— За Клейстом гнаться бесполезно, — согласился я. — Но если мы ударами с флангов сумеем закрыть брешь, то коммуникации его танковых и моторизованных дивизий будут перерезаны и командованию фронта легче будет справиться с прорвавшимися подвижными соединениями противника.

Оглядываясь назад, должен признаться, что в данном случае мой оптимизм не имел оснований, ибо, как потом выяснилось, командование Юго-Западного фронта против двух танковых армий, прорвавшихся в глубокий тыл наших войск, могло выдвинуть лишь две стрелковые дивизии, которые были выведены из 26-й армии.

Понимая, что другого выхода из создавшегося положения нет, генерал Фекленко попросил у главкома разрешения прекратить атаки на левом фланге армии и вывести оттуда часть сил в резерв для восстановления прорванного фронта и парирования возможного наступления противника на Полтаву. Разрешение это было немедленно дано. Одновременно маршал Буденный приказал командарму немедленно перебросить к участку прорыва все входившие в 38-ю армию танковые бригады.