Игнасио Идальго де Сиснерос - Меняю курс

Мы быстро маскируем наши машины среди деревьев. Аэродром совершенно заброшен, осталось только несколько солдат… Нет ни бензина, ни механиков, ни оружейников. Нет никого. Мы в безвыходном положении…

11 октября. Сегодня поднимемся в воздух только Уэрта и я. С еще двумя «чато», позже присоединившимися к нам, мы представляли всю республиканскую истребительную авиацию… Враг изменил тактику: они прилетают, смотрят на нас, летают над нами, а затем ждут в Кареньо, когда мы произведем посадку. Они уже не принимают боя в воздухе. Зачем им это? Ведь мы в их власти…» [401]

Эти отрывки из книги Франсиско Тарасона помогут дать представление о той героической, неравной борьбе, которую вели наши летчики на Севере.

* * *

Несколько слов хочу сказать о потоплении линкора «Эспанья» у Сантандера.

«Эспанья» был устаревшим броненосцем. Франкисты использовали его для обстрела и перехвата судов, направлявшихся в северные республиканские порты. Его броня могла выдержать огромные крупнокалиберные снаряды, мелкие же бомбы не оставляли на ней никакого следа. Поэтому я необычайно удивился, когда мне сообщили, что этот линкор потоплен одним из наших самолетов, ибо, зная, какими самолетами и бомбами мы располагали в Сантандере, считал это почти невозможным.

Прибыв в Сантандер, я попросил летчика и наблюдателя рассказать подробности их полета. Когда «Эспанья» начал обстрел берега, им приказали подняться в воздух. Оба надеялись, что, увидев самолет, корабль прекратит обстрел и удалится. Первый раз они пролетели над ним довольно высоко, опасаясь снарядов зенитной артиллерии броненосца. Сделав второй заход, летчик сбросил одиннадцатикилограммовую бомбу. Куда она попала, ни летчик, ни наблюдатель не заметили, но тотчас услыхали сильный взрыв и увидели, как огромный броненосец пошел ко дну.

После серьезного расследования и анализа полученной информации мы сделали вывод, что броненосец «Эспанья» был потоплен торпедой с английского военного судна, находившегося поблизости и незадолго до этого потребовавшего от франкистского броненосца оставить в покое английский торговый пароход, входивший в порт Сантандер, или наткнулся на мину, хотя мы никогда не слышали о минах в этих водах.

Я рассказал об этом потому, что случай с «Эспанья» наделал много шуму. Заслуги республиканской авиации в ходе кампании на Севере столь значительны, что ей нет необходимости приписывать себе потопление этого броненосца.

* * *

Вернувшись из очередной поездки на Север, я отправился к Прието доложить о положении дел. Как обычно, он выслушал меня, не проронив ни слова. Когда же я закончил рапорт, он приказал мне отправиться к Висенте Рохо (начальнику генерального [402] штаба армии) и ознакомиться e намеченным планом операции, цель которой - остановить фашистское наступление на Севере. После разговора с Рохо Прието предложил мне вернуться к нему и сообщить свое мнение о предстоящей операции и, словно про себя, добавил:

- Лично я считаю ее бесполезной.

Очевидно, у Прието была потребность деморализовывать своих собеседников.

План Рохо в общих чертах заключался в следующем. Организовав наступление на Арагонском фронте, куда будет стянуто максимальное количество сил, заставить врага снять войска с Севера и тем самым остановить его продвижение.

Руководить этой операцией было поручено генералу Посасу, командующему Восточной армией, человеку беззаветно преданному республике. Начальником штаба к нему назначили подполковника Антонио Кордона, дипломированного офицера генерального штаба, одного из профессиональных военачальников, отлично проявивших себя во время войны.

Местом проведения операции был выбран район Бельчите. В случае ее успеха предполагалось захватить Сарагосу.

Операции развивались почти так же, как под Брунете. В первые дни наступление шло успешно. Основные ударные силы состояли из частей под командованием Модесто и Листера. После пятнадцати дней беспрерывных боев Бельчите был взят. Однако затем противник получил значительные подкрепления, и наше продвижение было остановлено. Отсутствие резервов не дало возможности республиканским войскам изменить положение.

* * *

Хочу подробнее остановиться на боях под Кинто, хотя в мои намерения не входило описание наземных военных действий. В данном случае я делаю исключение, так как их героями были иностранцы.

Под Кинто наши войска были остановлены сильным пулеметным огнем противника. Республиканской артиллерии никак не удавалось подавить его пулеметные гнезда.

Вдруг наши линии пересек грузовик с пушкой и несколькими людьми и на глазах изумленных республиканцев и фашистов направился к вражеским линиям. Ни та, ни другая сторона не стреляли, не понимая, в чем дело.

Примерно в пятистах метрах от городских укреплений грузовик остановился. Артиллеристы спустили на землю пушку, [403] установили ее против Кинто и открыли огонь прямой наводкой по вражеским дзотам. Первый же снаряд попал в цель. Еще несколько выстрелов - и пулеметы франкистов окончательно замолкли.

Опомнившись, враг открыл ответный огонь из артиллерийских орудий. Разрывы снарядов закрыли от нас пушку, и мы решили уже, что она разбита, а ее прислуга погибла. Однако, когда дым рассеялся, все с восхищением увидели, что орудие продолжает стрелять. Смельчаки вели огонь, пока не израсходовали весь боезапас. Затем вновь водрузили пушку на грузовик и вернулись невредимыми в свою часть.

Этими храбрецами оказались румыны-добровольцы из артиллерийской группы Интербригады, отличившейся в сражении под Гвадалахарой.

* * *

Заговорив о нашей артиллерии, я вспомнил еще один случай, происшедший под Бельчите и свидетельствовавший о сложной политической ситуации в нашем лагере.

Однажды вместе с командиром истребительной авиации я обходил фронт. Мы остановились в секторе, который занимали бывшие отряды НКТ, переформированные в бригаду Народной армии. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить полное игнорирование ими распоряжения правительства о создании регулярных частей.

К нам подошла группа из шести или семи человек с черно-красными повязками{155} на шее, с автоматами, пистолетами, а некоторые и ручными гранатами. Ни на одном не было знаков различия. Эта живописная группа состояла из командира данного сектора и его штаба. Но, поскольку у анархистов слова «командир» и «штаб» считались антиреволюционными, они употребляли иные термины - «ответственный» и «комитет».

Один из них обратился к нам и довольно развязным тоном сказал, что они весьма рады видеть нас и хотели бы воспользоваться нашим посещением, чтобы показать кое-что, с чем нам небезынтересно познакомиться. Затем нас повели к артиллерийским позициям. Там мы увидели шесть или семь пушек разных систем, но только три из них были в боевой готовности. Остальные стояли у забора, словно их и не собирались использовать. «Ответственный комитета» вызвал командира [404] артиллерийской батареи и сказал, что сейчас мы услышим историю этих пушек из уст специалиста. Оказалось, орудия прибыли к ним накануне операции. Все устаревших систем. Первая же попытка выстрелить из них убедила артиллеристов, что большая часть пушек никуда не годится и отремонтировать их невозможно.