Н. Соколов-Соколенок - По путевке комсомольской

В точно назначенное время, минута в минуту, перед нами открыли дверь, и мы вошли в кабинет Ленина.

Владимир Ильич, оставив свой рабочий стол, встретил нас почти у самого входа в кабинет. С чуть сдержанной, но исключительно теплой, располагающей улыбкой Ленин по очереди поприветствовал нас:

- Здравствуйте, здравствуйте, товарищи военные. Очень рад вас видеть. Рассаживайтесь, пожалуйста, поудобнее и будьте как дома.

В кабинете мы застали высокого, статного, по виду средних лет, товарища, который в момент нашего появления стоял у стола и внимательно нас оглядел. Раньше я его никогда не видел, но лицо этого человека было очень знакомо по фотографиям. Изрядно взволнованный встречей с Владимиром Ильичем, я даже и не поинтересовался, кто же был этот молчаливый свидетель нашей беседы с вождем. Значительно позже узнал в нем Подвойского.

Воспроизвести дословно все детали разговора с Владимиром Ильичем просто невозможно. Однако характер и содержание состоявшегося разговора, как и сам образ Ленина в рабочей обстановке, врезались в память со многими подробностями.

Владимир Ильич интересовался нашими успехами в академии, подчеркнув, что мы, сами командиры и руководители армии, уже должны учить нашу молодежь военному делу, передавая ей и свое умение, и свой опыт. Ленин спросил также, всему ли нас учат целенаправленно, то есть так, чтобы наши командиры стали по-настоящему грамотными военачальниками.

На вопросы Владимира Ильича отвечал Павел Дыбенко. Примерное содержание было таково: учеба проходит нормально, особых трудностей в усвоении преподаваемых предметов нет. Недостаток - почти все военные дисциплины в основе своей базируются на опыте первой мировой войны и объясняются с позиций дореволюционной «классической» школы. Но что поделаешь, если наш опыт - опыт гражданской войны еще никем не обобщен…

- А что же с них спросить-то, Владимир Ильич, - с некоторой иронией заметил Дыбенко. - Что знают, то и дают. [136]

На этом Владимир Ильич прервал Дыбенко:

- Вот, вот, это уже и интересно. А как дают? Все ли отдают, что знают? Ведь можно передавать свои знания по-разному: хорошо или плохо; добро, от души, или сдержанно, выдавливая из себя. Так как же все-таки дают?

Дыбенко не задумываясь тут же ответил:

- Я считаю, Владимир Ильич, что в этом отношении все в порядке. Работают добросовестно.

- А как ваше мнение, товарищи?-Владимир Ильич обратился уже к нам.

- Это верно, Владимир Ильич, - ответил Стецкий.

- А каковы у вас, красных командиров, больших начальников, отношения с вашими преподавателями, бывшими царскими генералами?

- Здесь тоже все в порядке. Нам с ними делить-то нечего. Друг другу улыбаемся, но в гости не ходим. Живем, друг друга не обижаем.

- Вот это очень, очень важно. Нужно иметь в виду, что многие офицеры и генералы царской России порвали со своим прошлым навсегда и, перейдя на нашу сторону, добросовестно нам помогают громить врага, и уже вместе с нами отвечают за судьбу революции, - добавил Владимир Ильич.

В заключение беседы Ленин поблагодарил нас, передал привет товарищам по академии и пожелал успеха в учебе.

Прощаясь, уже на ходу он спросил меня:

- Мы, кажется, где-то встречались с вами, молодой человек?

Я напомнил Ленину III съезд комсомола.

Беседа с Владимиром Ильичем продолжалась не более 10-15 минут, однако запала в сердце каждого из нас на долгие годы.

* * *

Наступил 1921 год, первый год мирного строительства молодого Советского государства. После напряженной учебы я решил воспользоваться отпуском и провести его во Владимире, среди близких и товарищей по школе и комсомолу. От Москвы до Владимира вроде рукой подать, а вот попасть туда никак не удавалось.

Не смог уехать в родной Владимир я и на этот раз.

В начале лета меня вызвали к Главкому Вооруженных Сил Республики, Сергею, Сергеевичу Каменеву. [137]

Прежде чем попасть к нему на прием, я побывал у начальника оперативного управления полевого штаба Реввоенсовета Республики Б. М. Шапошникова. Состоялось мое первое знакомство с выдающимся военным специалистом, который, как и Главком С. С. Каменев, занимая ответственный военный пост в старой армии, перешел на сторону революции и отдавал теперь все свои силы и знания делу укрепления Красной Армии.

Цель вызова была неизвестна, и я, блуждая в догадках, склонен был думать, что меня предполагают командировать в Тамбовскую губернию на ликвидацию кулацко-эсеровского мятежа. К этому времени мятеж принял уже довольно угрожающий размах, и туда направлялись значительные силы, в том числе некоторые слушатели нашей академии.

Высокий, статный, Шапошников подошел ко мне и, сдержанно улыбаясь, приветливо протянул руку. Впоследствии Борис Михайлович рассказывал, что ожидал увидеть здоровенного детину с задорными дерзкими глазами, этакой разухабистой казачьей походкой и лихим чубом. Но… несколько ошибся.

Не теряя времени, Шапошников позвонил Каменеву:

- Сергей Сергеевич? У меня Соколенок. Когда разрешите зайти?…

В кабинете Главкома из-за огромного письменного стола поднялся нам навстречу плечистый пожилой человек с добрыми черными глазами, большими пушистыми усами, которые мне невольно напомнили отца.

- Так вот вы какой, Соколенок! Слышал, слышал о вас…

После короткой паузы, не без лукавинки в голосе, но с явной симпатией, Главком, бывший полковник старой царской армии, неожиданно спросил:

- Товарищ Соколенок, скажите, а вам красноармейцы подчиняются?

- Меня красноармейцы всегда любили, а раз любят - подчиняются и пойдут вместе в огонь и в воду… - ответил я не без гордости, хотел еще что-то добавить, но Главком прервал:

- Ну и хорошо, - и обратился к Шапошникову: - Борис Михайлович, вы ознакомили товарища Соколенка с обстановкой?

- Еще нет.

- Я попрошу вас сейчас же сделать это и снова зайти ко мне… Да, чуть не забыл… - С этими словами [138] Главком взял со стола какой-то фотоснимок и передал его мне: - Посмотрите. Кого-нибудь знаете из стоящих на снимке?

У меня в руках оказалась одна из двух моих групповых фотографий гражданской войны, где я был снят вместе с другими командирами и комиссарами частей нашей 1-й бригады. Снимок относился к осени 1919 года. Мы тогда стояли на Дону в одной из станиц, где размещался штаб бригады.

- Это командиры и комиссары частей нашей бригады двадцать третьей дивизии, - доложил я Главкому.

- Вы помните их фамилии? Можете назвать?

Я начал перечислять стоявших фронтом своих боевых товарищей:

- Это командир артиллерийского дивизиона бригады Фомин, рядом с ним комиссар Артамонов. Вот это командиры полков Жильцов, Попов, Вакулин, это…

Главком, не дослушав, прервал меня и повторил Шапошникову: