С. Кошечкин - Весенней гулкой ранью...

прочим. Утром, разбудив своего молодого друга, мельник обронит:

"Я сам-то сейчас уеду

К помещице Снегиной...

Ей

Вчера настрелял я к обеду

Прекраснейших дупелей".

"Прекраснейших..." Это словечко, конечно, не его, а Снегиных. Оно не

раз, наверно, слышано в помещичьем доме и незаметно, исподволь вошло и в его

речь.

Но обратим внимание на другое. Поэт остался совершенно равнодушным к

известию мельника. Фамилия помещицы не вызвала у него никакого отклика.

Ничто не пробилось в его душу и после рассказа мельника о посещении

Снегиных. Игриво-снисходительно говорила Анна о поэте:

"- Ах, мамочка, это он!

Ты знаешь,

Он был забавно

Когда-то в меня влюблен.

Был скромный такой мальчишка,

А нынче...

Поди ж ты...

Вот...

Писатель...

Известная шишка...

Без просьбы уж к нам не придет".

Для поэта - "далекие милые были", для нее - "забавно...". Он: "Тот

образ во мне не угас"; она: "Скромный такой мальчишка..." И нотки

высокомерия: "Поди ж ты..." И холодная ирония: "Известная шишка..." И все

это неискреннее, напускное. "Дымовая завеса", скрывающая смущение, появление

робкого отзвука давно ушедшего чувства.

"Да... не вернуть, что было", - скажет она, приехав к больному поэту, и

снова в ее разговоре с "нехорошим" дебоширом Сергеем будет звучать что-то

фальшивое, наигранное:

"Мы вместе мечтали о славе...

И вы угодили в прицел,

Меня же про это заставил

Забыть молодой офицер..."

Не то говорила она, не то говорил и ее собеседник. Потому-то и "луна

хохотала, как клоун". "Наплыв шестнадцати лет" у каждого остался в сердце, так и не выплеснувшись наружу. Лишь "загадка движений и глаз" напоминала о

нем...

Вскоре Прон с Сергеем поедут к помещице "просить" землю. У Снегиных они

появятся явно некстати: получено известие о гибели мужа Анны.

"Вы - жалкий и низкий трусишка.

Он умер...

А вы вот здесь..." -

бросит она в лицо поэту. И снова будет забыто на время "имя ее и лик": Тех дней роковое кольцо.

7

Не к помещичьему дому, не к радовским дворам, "крытым железом", тянется

Сергей. Его влечет убогая деревенька Криуши, где

У каждого хата гнилая,

А в хате ухваты да печь.

Чего только не наслушался он о криушанах от возницы и мельничихи: у

них-де и "глаза - что клыки", и "воровские души" они, и "злодеи". А уж о

Проне Оглоблине и говорить не стоит: убийца, пьяница, забулдыга. И все-таки

Сергей,

...взяв свою шляпу и трость,

Пошел мужикам поклониться,

Как старый знакомый и гость.

Сцена встречи поэта с крестьянами в Криушах - один из

идейно-художественных центров поэмы.

Крестьяне услышали из уст питерского гостя то, что всем существом своим

чувствовали, на что надеялись, во что неотступно верили.

Потому-то с такой неподдельной радостью Прон Оглоблин сообщит о

долгожданной новости:

"В России теперь Советы

И Ленин - старшой комиссар".

...В письме из Англии, адресованном Сергею и завершающем поэму, Анна

скажет:

"Теперь там достигли силы".

Там - в России.

И читатель снова вспомнит ликующие слова Прона о Ленине, ибо народ

победил и новая Россия достигла силы, идя за ним, "старшим комиссаром"...

8

Поэму "Анна Снегина" он читал ровным, негромким голосом. Даже в самых

патетических местах не было крика, шума - речь текла плавно и неторопливо.

Он чувствовал: каждое слово, каждая строка говорили сами за себя. Изредка

поправляя съезжавшую то с одного, то с другого плеча уже не новую шубу, он

был на редкость собран, спокоен. И только один раз внутреннее волнение

выдало себя.

...Вот уже послышался "мужицкий галдеж" - поэт Сергей встретился с

криушанами. Разговор пошел не о пустяках.

Земля. "Скажи: отойдут ли крестьянам без выкупа пашни господ? "

Война. "За что же... на фронте мы губим себя и других?"

Есенин читал:

И каждый с улыбкой угрюмой

Смотрел мне в лицо и в глаза,

А я, отягченный думой,

Не мог ничего сказать.

Дрожали, качались ступени,

Но помню

Под звон головы:

"Скажи,

Кто такое Ленин?.."

Поэт сделал паузу и, не поднимая головы, непередаваемо просто произнес:

Я тихо ответил:

"Он - вы".

На слове "он" голос его слегка дрогнул и как бы стал глуше, проникновеннее...

Писатель Иван Рахилло, еще в 1945 году рассказывавший мне об этом

чтении Есениным "Анны Снегиной", после добавил:

- "Он - вы..." Вот уж поистине: чтобы словам было тесно...

Действительно, этими двумя словами сказано многое. Вдумаемся в них.

"Он - вы", - значит, Ленин неотделим от народа, как народ неотделим от

своего гениального вождя: Ленин - плоть от плоти тех, кто веками вынашивал

мечту о свободе, о счастье; Ленин живет тем, чем живут люди труда: у них и у

Ленина думы и надежды - одни.

"Он - вы", - значит, неотвратима поступь революции, несгибаем дух

борцов за новую жизнь, за справедливость на земле.

"Он - вы", - значит, вы, люди труда, - могучая сила, ваша судьба - в

ваших собственных руках, ваше будущее зависит от вас, идите за Лениным и его

партией, они - ваши ум, честь, совесть, они не подведут.

Когда размышляешь над этими стихами из "Анны Снегиной", на память

приходят рассказы современников поэта, рассказы, которые помогают увидеть

жизненную основу есенинских строк о вожде и народе.

Январь 1924 года. Вся страна в великом горе: умер Ленин.

"...Тяжело упала эта потеря на сыновнюю душу Сергея Есенина, -

вспоминал писатель Юрий Либединский. - Получив пропуск из "Правды", он

несколько часов простоял в Колонном зале, не сводя глаз с дорогого лица.

Вместе с народом, бесконечной вереницей идущим мимо гроба, переживал он горе

прощания".

О "траурном Есенине" тех горестных дней рассказывал мне Александр

Безыменский. Из нескольких фраз, оброненных тогда при случайной встрече с

Есениным, он запомнил одну - о том, что и "Рязань лапотная в карауле

стояла".

- Может, он сам стоял в почетном карауле, - высказал предположение

Безыменский.

Возможно, было и так. Но скорее всего, говоря о "Рязани лапотной в

карауле", Есенин имел в виду другое. Вероятнее всего, речь шла о факте, описанном в газете "Правда" за 1 февраля 1924 года. В заметке, озаглавленной

"Крестьянка в карауле", корреспондент писал, что на Красной площади в

почетном карауле у гроба Ильича стояла пожилых лет крестьянка в желтом

разодранном тулупе, в лаптях. После замены караула ее окружили старые

большевики и стали расспрашивать, как она попала в Москву, на площадь, к

гробу Ленина. Крестьянка оказалась жительницей глухой деревушки Рязанской

губернии. Когда мужики, ездившие в город, принесли тяжелую весть, женщина

продала свой последний скарб, собрала немного денег у односельчан и в