Николай Басовитый - Море и берег

Чтобы немножко отвлечься, спускаюсь с мостика на качающуюся палубу. У одной из надстроек различаю знакомую фигуру главного боцмана крейсера мичмана Суханова. Он проверяет прочтность тросов, которыми закреплены грузы.

- Здравствуйте, Тихон Никанорович!

Суханов оборачивается. Вижу - рад встрече. Значит, не забыл нашей совместной службы на «Червоной Украине».

- Как идут дела на новом месте?

- Пожаловаться не могу, - отвечает мичман. - Крейсер что надо и все время в боях. Не соскучишься.

- Сегодня будет тяжелая швартовка. Возможно, под снарядами…

- Боцманская команда не подкачает, товарищ капитан 1 ранга.

Сказал он это уверенно и просто, как о самом обыденном. Никакой рисовки. Да, такие моряки, как Суханов, не подведут.

А корабли все идут и идут в ночи, переваливаясь с волны на волну. Небо затянуто облаками - не видно ни одной звезды. Это нам в общем-то на руку - нет опасности быть обнаруженными с воздуха. Правда, труднее будет ориентироваться на подходах к Феодосии. Но тут нам помогут те огни, которые зажгут подводные лодки.

Около трех часов ночи впереди по курсу замигал едва различимый огонек. Это работал выставленный подводниками светящийся буй. Значит, мы уже на траверзе мыса Киик-Атлама. Через несколько минут показался еще один огонь - красный. С благодарностью подумалось о гидрографах во главе с Солодуновым. Разработанная ими система навигационного обеспечения нашего похода действовала отлично.

По отряду дан сигнал - перестроиться из походного порядка в боевой ордер. Крейсера и эсминцы выходят на боевой курс, а катера, сбавляя ход, отстают, а затем [89] поворачивают ближе к берегу. Там, почти у самого входа в гавань, они будут ждать сигнала на прорыв.

Над Феодосией изредка взлетают ракеты. Тревога? Но тут же я успокаиваюсь, вспомнив Одессу. Там немцы тоже часто пускали в небо ракеты просто так, на всякий случай. В порту как будто все спокойно.

Было 3 часа 48 минут, когда ночную темень над Феодосийским рейдом озарила ослепительная вспышка и прокатился гром первого орудийного залпа. Тут же залпы многих орудий слились в один мощный гул.

Вход свободен

Главный калибр крейсеров и эсминцев пятнадцать минут вел шквальный огонь по причалам, железнодорожной станции, по прилегающим к гавани береговым сооружениям. Сверкали молниями яркие вспышки на концах орудийных стволов, грохотали залпы, им вторили далекие глухие взрывы снарядов.

Как известно, Керченско-Феодосийская операция неоднократно была предметом обсуждения среди офицеров флота и военных историков. И не раз возникал при этом такой вопрос: нельзя ли было высаживать десант без артиллерийской подготовки? Дескать, огнем своих орудий мы устроили побудку ничего не подозревавшему противнику, предупредили его о своем приходе к Феодосии и тем усложнили выполнение боевой задачи.

Вопрос не простой, как может показаться на первый взгляд. На него не дашь однозначного ответа.

В директиве командующего флотом, которой мы руководствовались при подготовке операции, недвусмысленно говорилось, что для обеспечения успеха необходимы решительное подавление сопротивления неприятеля артиллерийским огнем всех кораблей и стремительный захват причального фронта Феодосийского порта специальными штурмовыми партиями. Нам полагалось в точности следовать указаниям директивы, да и, признаться, этот пункт не вызывал никаких сомнений. Обработка артогнем плацдарма высадки десанта не только не противоречила тактическим взглядам того времени, но и полностью согласовывалась с ними.

Поэтому в моем решении на высадку десанта предусматривался обстрел порта двумя крейсерами и тремя [90] эсминцами. Решение утверждалось Военным советом флота, и вопрос об артподготовке там даже не дебатировался.

Когда наш отряд подошел к Феодосии, меня тоже не терзали сомнения насчет того, надо или не надо проводить артиллерийскую подготовку. Да и было бы, наверное, пагубно предаваться сомнениям, раз дело уже началось. Более того, когда корабельные пушки заговорили своим могучим голосом, разорвав ночную тишину над Феодосийским рейдом, это воодушевляюще подействовало на всех десантников. Зато во вражеском гарнизоне Феодосии внезапная артиллерийская канонада вызвала переполох. С наших кораблей было видно, как гитлеровцы, выскакивая из домов, метались по улицам и переулкам в поисках какого-нибудь укрытия.

Наконец, самое главное. Под прикрытием огня крейсеров и эсминцев наши сторожевые катера с бойцами штурмового отряда незамеченными подошли к входу в гавань и без потерь прорвались в порт: противник огня по ним не вел - все его внимание было сосредоточено на крейсерах и эсминцах. А ведь нам было очень важно, чтобы катера проскочили в порт беспрепятственно.

Так что, по моему мнению, многое говорит в пользу артподготовки. Но видимо, не следует совершенно исключать и другое решение - высадку десанта без артподготовки. Вполне возможно, что и без нее мы достигли бы своих целей.

Но вернемся к событиям той ночи. Держась неосвещаемой прибрежной полосы, катера с приглушенными моторами подошли к входу в гавань как раз в тот момент, когда корабли заканчивали огневой налет. Здесь моряки могли лично убедиться, что между защитным молом и бочкой бонового заграждения действительно существовал проход.

С последним залпом артподготовки, в 4 часа 03 минуты, я отдал по радио приказ капитан-лейтенанту Иванову: «Катерам следовать в порт».

Первым ворвался туда, как и было заранее обусловлено, катер «СКА-0131» под командованием старшего лейтенанта А. Д. Кокарева. Ему надлежало высадить штурмовую группу из 28 человек на Защитный мол. Бойцы с ходу начали прыгать на мол с палубы катера. В короткой схватке они перебили прислугу двух фашистских [91] противотанковых орудий и, продвигаясь дальше, захватили весь мол.

Катер «МО-013», на котором находился капитан-лейтенант Иванов, шел вторым. На полном ходу он пролетел мимо причалов, поливая их пулеметным огнем и стреляя из 45-миллиметровой пушки. Идущие следом катера высаживали на причалы штурмовые группы. Всюду завязывались схватки с гитлеровцами, спешившими занять противодесантную оборону.

Многое говорило за то, что враг не ожидал нашего появления под Феодосией. У входа в базу отсутствовали дозоры, причалы охранялись весьма слабо. Однако, опомнившись, немцы стали бросать в порт все новые подразделения и вводить в действие все большее количество огневых средств. Так что с каждой минутой сдерживать натиск неприятеля становилось труднее. Но моряки славного штурмового отряда и сторожевых катеров дрались геройски.

Подвигов в эти минуты было совершено немало. Смертью храбрых пал военком отряда высадочных средств старший политрук Ваинтос Иванович Еремеев. В свое время он служил на крейсере «Красный Кавказ», возглавлял там комсомольскую организацию, а потом перешел в политотдел эскадры старшим инструктором по комсомолу. Его знали и любили на кораблях как душевного и смелого политработника.