Николай Басовитый - Море и берег

В операции под Феодосией участвовали полтора десятка транспортов различного вида и водоизмещения.

Первым транспортом, зашедшим в Феодосийский порт вместе с боевыми кораблями в памятную ночь на 29 декабря, был теплоход «Кубань». Он швартовался к Широкому молу после «Красного Кавказа», в том же самом месте под непрерывным прицельным артиллерийским и минометным огнем. Выгрузку транспорт закончил на два часа раньше намеченного срока. При маневрировании у выхода из порта артиллерийский снаряд попал в грузовую стрелу правого борта. На ходовом мостике крупным осколком был убит капитан Георгий Иванович Вислобоков. Командование принял старпом С. М. Шапошников. Удачно уклоняясь от атак вражеских бомбардировщиков, 30 декабря «Кубань» благополучно прибыла [112] в Новороссийск. За период с 28 декабря 1941 года по 11 января 1942 года она сделала в Феодосию четыре рейса.

Пароходы «Фабрициус», «Курск» и «Красногвардеец» пришли в Феодосию со вторым эшелоном десанта. Они подверглись в порту наиболее сильным ударам с воздуха. Вот что вспоминает капитан парохода «Фабрициус» М. И. Григор: «Наша группа во втором эшелоне десанта состояла из трех транспортов: «Фабрициус», «Красногвардеец» и «Курск». Каждый капитан получил от командования свою диспозицию у причалов порта Феодосия.

Дул жестокий норд-ост, временами с пургой. В глубокой темноте вышли в море, эскортируемые эсминцем и тремя сторожевыми катерами. Почти одновременно вторая группа более быстроходных судов - теплоход «Калинин» и пароход «Димитров» - пошла из Туапсе южным путем. Мы должны были соединиться с ними около полуночи 30 декабря.

В море ветер стал еще сильнее, началось обледенение. «Фабрициус» управлялся с большим трудом. Появилась угроза, что судно может снести к опасным зонам Керченского полуострова. Нас уваливало под ветер, а машины не справлялись с дрейфом.

Пурга и испарения подолгу скрывали из поля зрения весь караван и корабли охранения. Почти невозможно было вести счисление пути. Изредка вдалеке показывался ближайший сторожевой катер. Он почти совершенно обледенел. Экипаж его упорно боролся со стихией, непрерывно скалывая ледяную кору с палубы и орудия.

У всех было одно стремление - не опоздать в Феодосию, своевременно подвезти подкрепление первому десантному отряду.

К полуночи ветер начал немного стихать, зыбь стала легче. Около часу ночи пароход уже мог развивать скорость до пяти узлов. Вскоре в темноте обозначились силуэты судов второй группы, идущих с юга. Показался и Феодосийский порт - там были видны вспышки орудийных залпов и слышна канонада.

Мы полным ходом форсировали узкий проход и направились в середину порта. В темноте я неожиданно обнаружил, что наш причал занят «Красногвардейцем». Значит, диспозиция нарушена. Но тут к борту подошел [113] катер командира отряда транспортов капитана 2 ранга Филиппова. От него получил приказание швартоваться с внешней стороны Широкого мола.

Для этого потребовалось выйти из порта. Несмотря на отжимный ветер, ошвартовались к молу быстро. Экипаж, включая и штурманов, заранее был расписан по рабочим местам. Каждый понимал, что промедление в действиях грозит гибелью. Работать было тяжело. Палуба и такелаж обледенели. Но все делалось быстро. По широким сходням на берег устремились десантники, держа автоматы наготове.

Для отражения налетов фашистской авиации в первую очередь выгрузили зенитные пушки и счетверенные пулеметы. К трем часам ночи на борту кроме экипажа оставался только рабочий батальон, приданный нам для выгрузки техники и боеприпасов.

Через час на борт прибыли командир и комиссар отряда десантников. Они поздравили экипаж с выполнением задания и сообщили, что получено приветствие Верховного Главнокомандующего участникам боев за Керчь и Феодосию. Эта весть моментально облетела все судно. Еще быстрее закипела работа.

Подходил рассвет. Грузов оставалось немного. Но появилась опасность воздушных налетов. Над портом прошел неприятельский разведчик, а вскоре показались группы бомбардировщиков. Прорываясь в окна между облаками, иногда на высоте 300-400 метров, они сбрасывали на территорию порта фугасные и осколочные бомбы.

Зенитная артиллерия с причалов и судов открыла огонь. Творилось что-то неописуемое. Не успевала рассеяться мгла от бомбовых взрывов, как новые десятки бомб со свистом падали в воду и на берег. На палубу летели осколки, камни, куски грязи.

Экипаж, ведя бой, продолжал выгрузку. Работа прерывалась лишь в момент сбрасывания бомб. Тогда раздавалась команда «Ложись!», и люди ложились у лебедок и люков, чтобы после грохота взрывов вновь занять свой рабочий пост.

У правого кормового орудия пал смертью храбрых комендор краснофлотец Белогорцев. Я вспомнил его слова: «Товарищ капитан, я смерти не боюсь, хочу только, если мне суждено погибнуть, чтобы смерть пришла в тот момент, когда я буду на боевом посту». [114]

У трюма № 4 упал тяжелораненый кочегар Трубов. Несколько ранений получил машинист Можейко. Их отнесли в красный уголок судна, где был развернут лазарет. С берега тоже несли раненых красноармейцев и краснофлотцев.

Разгрузка близилась к концу. Сильный прижимный ветер давил судно к причалу. Буксиров в порту не было. Предчувствовал, каким трудным будет отход от причала.

Так и случилось. Порывы ветра не давали возможности отжать корму от причала, а это было необходимо, так как по корме снимался одновременно теплоход «Калинин». Наконец удалось развернуть пароход в малом пространстве между Широким молом и зоной магнитных мин. «Фабрициус» вышел из гавани.

На переходе от маяка до мыса Ильи вражеские бомбардировщики пикировали на пароход, сбросили несколько десятков бомб, от которых удалось уклониться маневрированием.

В море судовой врач доложил мне, что имеются тяжелораненые, которые нуждаются в немедленном хирургическом вмешательстве. На «Фабрициусе» хирурга не было. Требовалось передать раненых на «Калинин». Положение судна в море было «смерти подобно», однако для спасения жизни людей пришлось рисковать.

Сбавив ход, вызвал к себе катер-охотник, чтобы на нем переправить раненых на «Калинин». Зыбь мешала катеру держаться у борта. Тем не менее раненых начали передавать. Вдруг порывом ветра катер развернуло как раз в тот момент, когда наш радист Кузенков, держа раненого на вытянутых руках, наклонился, чтобы передать бойца на катер. Теряя равновесие, он все же как-то удержался у борта. И когда раненого приняли из его рук, радист упал в воду между бортами судна и катера. К счастью, Кузенкова тут же вытащили из ледяной купели.

Когда стемнело, «Фабрициус» был уже далеко от Феодосии. Задание выполнено. 2 января утром наш пароход входил в Туапсе. Началась подготовка к новому трудному рейсу».