Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

Эта непредвиденная авария снова вызвала злорадные насмешки со стороны многочисленных недоброжелателей Ефима Никонова из числа влиятельных чиновников, окружавших Петра I. Однако Петр I это сразу заметил и добрым словом ободрил приунывшего мастера «потаенных» судов, приказав ему исправить повреждение и посильнее укрепить корпус судна и подготовиться к новым испытаниям. Одновременно Петр I объявил всем присутствующим, чтобы изобретателю «никто конфуза в вину не ставил».

Снова дни и ночи напролет стал проводить Ефим Никонов в сарае-мастерской, расположенной недалеко от построенного судна. Он сам ремонтировал повреждение, вместе со своими мастеровыми укреплял и совершенствовал опытное «потаенное» судно. К этому периоду относится следующее требование в контору адмиралтейских 133

дел, составленное по просьбе Никонова писарем Галерного двора Афанасием Богатыревым: «.. .надлежит отпустить для дела к потаенному судну-модели пятнадцать полос железных шириной в два дюйма две четверти и толщиной в четверть дюйма...» {305].

Без сомнения, упомянутые железные полосы понадобились Ефиму Никонову для изготовления обручей, стягивавших корпус судна. Он рассчитывал таким образом надежно укрепить всю конструкцию опытного' «потаенного» судна, воспользовавшись, возможно, советом Петра I.

Изредка на Галерном дворе появлялся Петр I. Несмотря на все ухудшающееся здоровье, он постоянно интересовался работой Ефима Никонова: при каждом посещении давал полезные советы, консультировал мастера «потаенного» судна по части кораблестроительной науки, выслушивал новые идеи и предложения изобретателя. По просьбе Ефима Никонова Петр I разрешал ему отпуск дополнительных материалов, а также различных средств и денег для претворения в жизнь дальнейших усовершенствований, задуманных изобретателем. Одна из интересных идей Ефима Никонова — «огненные трубы». Изобретатель хотел вооружить новым видом оружия свое судно и рассказал об этом Петру I. По указанию Петра 17 августа 1724 года Адмиралтейств-Коллегия вынесла решение: «В Главную артиллерию послать промеморию и требовать, дабы к потаенному судну десять труб медных повелено было порохом начинить и селитрою вымазать от той артиллерии».

Между тем, зная о тяжелой болезни Петра I, недоброжелатели Ефима Никонова осмелели и стали обвинять мастера «потаенных» судов «в недействительных строениях». Они добились того, что 12 ноября из Обер-сарваер-ской конторы Никонова отослали в Дворцовую канцелярию для дачи объяснений, почему «он был в Адмиралтействе, делал пробу потаенному судну-модели для хождения под водой, но его проба в действие не произошла». В канцелярии, не без ведома тех же недоброжелателей, потребовали из Подрядной конторы адмиралтейских дел да из Обер-сарваерской конторы представить ведомости, требования и реестры о количестве материалов и денег, израсходованных на постройку «потаенного» судна, а также на содержание Ефима Никонова. Все эти материалы были отосланы в Адмиралтейств-Коллегию, и там 18 декабря, пользуясь отсутствием на заседании Петра I, враги Никонова добились постановления Коллегии:

«Крестьянина Ефима Никонова, который строит потаенные суда, отослать в Адмиралтейскую контору, где велеть ему оные суда совсем достроить и медные трубы сделать конечно с сего числа в месяц и для того приставить к нему капрала или доброго солдата и

велеть быть у того дела' неотлучно. А имеющиеся у него наличные припасы осмотреть и что потребует отпускать от той конторы по рассмотрению, а чего в магазинах не имеется, то купить и по окончании того дела представить его Никонова с рапортом в Коллегию».

Из этого решения видно, что Адмиралтейств-Коллегия лишила мастера «потаенных» судов тех неограниченных прав, которыми он пользовался до этого при получении различных необходимых для строительства опытного судна материалов. Теперь уже материалы Никонов получал лишь после рассмотрения его заявок соответствующим чиновником, который по своему усмотрению мог и не разрешить их отпуск. Кроме того, своим решением Коллегия ограничила личную свободу изобретателя, лишив его привилегий, которые он получил от Петра I: при Никонове неотлучно находился капрал — страж и соглядатай. Жесткие сроки, определенные Коллегией, значительно затруднили творческую работу изобретателя.

Несмотря на тяжелые условия работы, Ефим Никонов все же успел, хотя и не в месячный срок, как того требовала Адмиралтейств-Коллегия, завершить подготовку опытного «потаенного» судна-модели к новому испытанию.

Девятого марта 1725 года Никонов рапортом на имя президента Адмиралтейств-Коллегии генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина доложил: «.. .потаенное судно на пробу сделал». Апраксин сообщил об этом рапорте на заседании Коллегии и дал указание, чтобы новое испытание «потаенного» судна было произведено в апреле того же года, когда «.. .лед на Неве скроется». Генерал-адмирал потребовал, чтобы ему своевременно об этом доложили.

Видимо, в середине апреля повторное испытание опытного судна состоялось также в ночное время, как и первый раз. Петр I не дожил до этого испытания. Во время испытания Ефим Никонов трижды погружался в своем судне под воду, но каждый раз был вынужден всплывать на поверхность, о чем свидетельствует запись в одном из сохранившихся документов: «.. .пробовано ж трижды и в воду опускивано, но только не действовало за повреждениями и за ?ечью воды».

Очевидно, и на этот раз не удалось изобретателю обеспечить свое «потаенное» судно надежной герметичностью при помощи тех скудных средств, которыми он располагал. Возможно, что герметичность была нарушена и по другой причине: от долгой стоянки на стенке Галерного двора деревянный корпус подготовленного к испытаниям судна мог рассохнуться.

Немедленно после окончания этого неудачного испытания «потаенного» судна Екатерина I приказала «тайному фискалу» генерал-майору Андрею Ивановичу

Ушакову, следившему за постройкой кораблей, начать дознание о причинах невыполнения Ефимом Никоновым обещаний, данных им в своей челобитной. Изобретателю напомнили, что в 1719 году он брался построить такое судно, которое могло бы подходить под днища вражеских кораблей, а затем спросили: «Ежели оное судно починкой исправлено будет, то действовать в воде по прежнему объявлению ходом под корабли будет ли/ или зачем не может?»

Ефим Никонов объяснил Ушакову, что данное судно с ведома Петра I строилось лишь как опытное, как «образец», и предназначалось только для того, чтобы выяснить, может ли человек длительное время находиться под водой. Он утверждал, что перед испытанием судна-модели вовсе не ставилась задача проверить возможность передвижения под водой. Никонов так объяснил это: