Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

Через день меня пригласил к себе заместитель министра иностранных дел Шейхольэслам.

Начал он робким голосом, сильно нервничал. Его ответ я помню почти дословно:

– Я пригласил вас в связи с инцидентом с советским флагом, случившимся позавчера. Мы произвели расследование. Флаг был брошен на землю по указанию одного из военных офицеров. Это действие ни в коей мере не отражает позицию иранского правительства или его намерения в отношении вашей страны. Через 10–15 минут после того, как флаг был замечен, министр исламской ориентации приказал убрать флаг, что и было сделано. Иранское правительство приносит свои извинения Советскому правительству. Офицер, допустивший проступок, будет наказан. Прошу передать все это в Москву.

Я ответил, что, конечно, передам изложенное в Москву, заметив, что подобный недопустимый инцидент мог иметь место только в обстановке антисоветской истерии, постоянно разжигаемой в Иране. Советский Союз с самого начала иранской революции проводит дружественную политику в отношении Ирана. Мы себя ни в чем упрекнуть не можем, если Иран хочет враждовать – это его дело, пусть потом пеняет на себя.

Привел ему в качестве иллюстрации следующий, совсем свежий случай: вчера в учебном центре Казвина, где советские специалисты подготавливают иранские квалифицированные кадры, был митинг. Когда там начали кричать «смерть Советскому Союзу!», советские специалисты, конечно, встали и ушли. За ними побежали руководители центра – иранцы, «объясняя», что эти выкрики не против советских специалистов, а против Советского правительства (?!). Можно ли себе представить что-либо безобразнее этого?

Сказал далее, что такая волна чувствуется и в самом МИДе. 8 февраля машина советского посла была обстреляна днем на улице. Мы выяснили, кто стрелял, сообщили в МИД, который даже и не поинтересовался, не произошло ли чего-либо печального. Более того, сегодня МИД Ирана вернул нам ноту протеста в связи с этим случаем без каких-либо объяснений. Разве эти факты – не стремление сознательно осложнить отношения между обеими странами?

Шейхольэслам начал отвечать в том духе, что поскольку у СССР и Ирана есть общие враги, то мы должны быть друзьями. Советский Союз неплохо относился к Ирану, а иранский лозунг «Ни Восток, ни Запад» лишь символизирует независимость страны. «Пока мы будем у власти (кто это «мы», подумал я) – США будут нашим заклятым врагом». Он принес официальные извинения в связи с обстрелом автомашины, однако заметил, что когда посол ФРГ заявил протест в связи с обстрелом его автомашины – это понятно, но советский посол должен, дескать, понимать сложность обстановки, проявить терпение и т. д.

Ответил Шейхольэсламу, что извинения принимаю к сведению, но хотел бы спросить его, что следовало бы делать нам – радоваться, поздравлять МИД или что?

Заместитель министра ничего не ответил. Помолчав, он спросил, чем вызваны изменения в моей речи на встрече с президентом по сравнению с ранее присланным текстом.

Ответил, что заместитель министра сам может догадаться о причине – враждебные акты в отношении Советского Союза, которые никогда не останутся без надлежащей реакции.

Провожая до двери, Шейхольэслам сказал на прощание: «Не забудьте передать Советскому правительству извинения нашего правительства».

Наша твердая и быстрая реакция, видимо, сыграла свою роль в улаживании этого неприятного инцидента.

Не менее трудным испытаниям мы подвергались во время организованных налетов на посольство, которые иначе и не назовешь, как бандитские.

О первом налете на посольство, который состоялся 1 января 1960 г., уже упоминалось ранее. Иранскому послу в Москве был заявлен строгий протест. Получили мы указание затронуть и этот вопрос перед Хомейни. Однако посетить его на этот раз не удалось. Начальник его канцелярии сообщил, что Хомейни поручил Готбзаде, занимавшему тогда пост министра иностранных дел, принять советского посла.

…Готбзаде сидел, развалившись в кресле, возбужденный, но усталый после жаркой беседы с генеральным секретарем ООН Вальдхаймом, который прибыл в Тегеран, чтобы способствовать освобождению американских заложников. Выслушав нас, Готбзаде сказал, что передаст все изложенное Хомейни, однако, как бы между прочим, заметил, что ему докладывали о нахождении в толпе перед воротами посольства советских сотрудников, которые якобы «возбуждали» толпу, сообщили ему также о «трех выстрелах», якобы сделанных из-за ограды посольства, что и «спровоцировало» нападение.

Я с возмущением отклонил эти «версии», а сам подумал: такие же выдумки ранее, 150 лет назад, о провоцировании толпы персоналом русского посольства, что привело к гибели Грибоедова и всего посольства, выдумали персы, когда им надо было как-то оправдать себя в совершенном злодеянии.

К нашему удивлению, на наши возражения Готбзаде прореагировал как-то вяло: «Да, мы знаем, это были маоисты, троцкисты, афганцы!»

Он выразил свое сожаление происшедшим и заверил, что пасдары не допустят захвата советского посольства, на этот счет ему есть личные поручения Хомейни и т. д.

Мы ему ответили, что принимаем к сведению его заявление, но еще лучше было бы предотвращать налеты, чем позднее защищать посольство, тем более, как видно из высказываний министра, иранским властям известны люди, которые организовывали и проводили нападение. Тут Готбзаде, отвлеченный какими-то мыслями, пробормотал: «Да-да, вы правы, но мы не могли не реагировать, ведь Афганистан – страна мусульманская», – и перешел на другую тему.

Уходя, мы вновь потребовали обеспечения безопасности посольства и всех советских граждан, сказав, что случай может повториться. Готбзаде заверил, что «все будет в порядке».

Когда мы вернулись домой, мне доложили, что позвонили по городскому телефону какие-то доброжелатели, сообщили о готовящемся на завтра новом нападении на посольство. Собрались с советниками держать «военный совет». Что предпринять? Мнение общее: на слова Готбзаде положиться нельзя, многое в его поведении казалось настораживающим, особенно замечания о том, что налет был «спровоцирован» работниками посольства, и его невольная реплика: «Мы не могли не реагировать». Да и сомнительное прошлое Готбзаде не внушало веры в его слова. Лишь впоследствии мы почувствовали, насколько были правы в своих подозрениях и предосторожностях: ходила упорная версия, что нападения на наше посольство были организованы самим Готбзаде без ведома Хомейни. Это выглядело весьма правдоподобно.

Решили: 1) информировать местный исламский комитет, который просил это сделать, если к нам поступят подобные сведения, в комитете ребята симпатичные; 2) информировать штаб пасдаров – им, в конце концов, поручена наша охрана; 3) вывезти на день всех женщин и детей с территории посольства, разместив их по квартирам работников советских учреждений в Тегеране, сразу же составили план – где и сколько человек; 4) устроить медпункт в служебном здании с дежурством врача; 5) распорядиться еще раз как следует со служебными бумагами; 6) проверили, кому где находиться, как действовать и т. д.