Андрей Фадеев - Воспоминания

Так было в 1847 году, при первой моей поездке по Закавказью; так и теперь, чрез восемнадцать лет после того, устройство водопроводов находится не в лучшем положении в Закавказском крае. Следовало бы обратить особенное внимание на этот предмет, как составляющий одну из важнейших частей хозяйственного благоустройства в крае. По моему мнению, необходимо было бы составить зрело обдуманный план для дальнейшего и постепенного действия правительства по этому делу, едва ли не самонужнейшему для благосостояния Закавказского края. Без этого, все будущие (также как и прошлые) издержки и денежные пожертвования к достижению цели будут напрасны и бесполезны. До настоящего времени относительно устройства в общих видах водопроводов и орошения земель в крае ничего не предпринято. Известный своими смелыми проектами тайный советник барон Торнау составил обширный план для осуществления этой настоятельной потребности, и план его, вполне одобренный правительством, мог повести к удовлетворительным результатам; но в этом случае, как и во многих других, проявилось затруднение, пресекшее дело в самом корне: недостаток источников, откуда бы получить на это деньги, коих потребовалось бы много. Барон Торнау предполагал сделать заем в двенадцать миллионов рублей заграницею и даже нисколько не сомневался в успехе его, но горько обманулся. Для совершения займа был назначен полугодовой срок, который миновал, и оказалось, что заем не состоялся. В утешение свое от неудачи этого предприятия, барон поступил вновь на службу и назначен прямо в сенаторы.

По водворении в 1817 году, как сказано, пятидесяти немецких семей на землях, лишенных орошения, за неимением более удобных, да и никаких других, в следующем 1818 году представилась надобность снова в землях для неожиданного водворения новых колонистов и в гораздо больших размерах, нежели прежде, по следующей причине.

Известно, что французская революция и Наполеоновские войны, а также сочинения Юнга Штилинга и бредни М-me Криднер, распространили в Германии идею о приближении скорой кончины мира. Известно также и то, что Юнг Штилинг и М-me Криднер пользовались в продолжение некоторого времени благоволением и доверием Императора Александра Павловича. Идея о скорой кончине мира породила и умножила в Германии, преимущественно в среде простого народа, так называемых пиетистов и возбудила в них стремление приблизиться к месту гроба Господня, в чаянии времени ожидаемого события. С этою же целью Штилинг и г-жа Криднер выпросили у Императора Александра Павловича дозволение первоначально отправиться и поселиться им самим в южной России. Вследствие того же, несколько тысяч семей Виртембергцев и Баденцев, продав свои недвижимые имущества, отправились в Одессу. Правительство встретило большие препятствия для водводрения их всех в Новороссийском крае, и министр внутренних дел, вспомнив, что за год перед тем генерал Ермолов просил о присылке к нему немецких колонистов, распорядился тотчас же об отправлении к нему в Грузию восьмисот семей из новопришедших. Напрасно Ермолов, получив известие о том, писал в Петербург о невозможности поселить такое огромное число колонистов в Грузии, по совершенной неопределенности в ней прав поземельного владения; дело уже было сделано. Сначала прибывшие колонисты изъявили желание немедленно отправиться в Святую Землю и, не взирая на все предстоявшие им трудности и опасности в пути, долго упорствовали в своем намерении; но наконец, по возвращении своих доверенных, коих посылали в Иерусалим для предварительного осмотра и справок, они убедились в безрассудстве и неудобоисполнимости своего желания и решились остаться в Грузии. Тогда пришлось искать и назначать им места к поселению, так сказать наугад. Занимались земли, на которые предъявляли права частные владельцы, с обещанием заплатить им за них, коль скоро эти права будут действительно доказаны. Дорого обошлась казне впоследствии времени эта заплата. В дальнейшем будущем, когда потребовались большие пространства земли для водворения русских переселенцев, состоявших из раскольников разных сект, переселявшихся из России в Закавказье в значительном количестве, правительство приняло систему несравненно менее обременительную для казенных интересов. Земли вообще нигде не были обмежеваны, но уездным начальникам хорошо было известно, в каких именно местах они находились при селениях татар, армян и прочих туземцев, несомненно, в слишком большом избытке. При некоторых селениях земли было вдесятеро более, нежели поселянам по закону следовало. На этих-то уездных начальников возлагалась обязанность избирать удобные места к поселению русских переселенцев и отводить следуемое им количество земли. Разумеется, туземцы жаловались наместнику, что их разоряют, что они останутся без хлеба и тому подобное. Наместник им отвечал, что если они желают, то он прикажет их земли обмежевать, и если их жалобы окажутся справедливыми, то русских выведут на другое место; если же окажется, что у них земли противу положенного по закону, остается больше, тогда не только уже то, что отдано русским, но и все излишнее количество прикажет от них отобрать для поселения русских. Туземцы, поразмыслив об этом, взяли свои прошения обратно.

Таким образом, в Тифлисском и Елисаветопольском уездах водворилось восемь немецких колоний. До сих пор только две из них, Екатериненфельд и Еленендорф, достигли заметного благосостояния; ирония же находятся в весьма посредственном состоянии и в общей сложности приносят краю пользы немного.

Что вообще немецкие колонисты, в сравнении с льготами, пожалованиями и пожертвованиями, для них сделанными, пользы принесли немного, то это можно сказать не только о Кавказских, но и о всех немецких колониях в России. Мне они известны почти все: в губерниях Петербургской, Саратовской, Самарской и Черниговской. Прошло уже столетие со времени их переселения из Германии и водворения в России; но резкое отличие между колонистами и крестьянами русскими, малороссийскими и прочими туземными, в хозяйственном и домашнем быту, составляют только колонии менонистов в Новороссийском крае. Конечно, умножение в империи иностранных колонистов, которые при быстром их размножении составляют уже теперь около полумиллиона душ, имеет свое значение; но не следует забывать, что они пользовались, со времени прибытия их в Россию, и пользуются доныне свободой от рекрутской повинности, едва ли не труднейшего (по крайней мере в прежнее время) из всех налогов для земледельческого сословия. Замечательно, что в лучшем виде, как в отношении нравственности, так и в складе их хозяйственного обзаведения, находятся исключительно лишь те колонии, кои в первое десятилетие их водворения имели над собой надзор чиновников добросовестных и по опыту сведущих в положении и местности края. Надзор соблюдался за ними повсеместно; но, к сожалению, чиновников честных, знающих, усердных, и при том — что необходимо — одаренных большим запасом терпения, было весьма немного. Мне известен только один, вполне соединявший эти качества, — покойный действительный статский советник Контениус, служба которого, неутомимо усердная и полезная, обратила на себя особое внимание блаженной памяти Императоров Александра I и Николая, как я уже упоминал о том. Разумно просвещенному и заботливому влиянию Контениуса колонисты южного края России обязаны всем своим благоустройством, и в числе многих отраслей хозяйства, способствовавших к развитию их довольства, также и значительными выгодами, извлекаемыми юга теперь от испанского овцеводства.