Филипп де Коммин - Мемуары

Как я сказал, у короля не было ни ума, ни денег, равно как и всего прочего, необходимого для такого предприятия, и если оно все же благополучно завершилось, то лишь по милости бога, который явно дал это понять. Я отнюдь не хочу сказать, что король был глупее людей своего возраста, но ведь ему было лишь 22 года [473]и он едва оперяться начал. А те, кто им руководил в этом деле, т. е. названные мною сенешал Бокера Этьен де Век и генеральный сборщик Брисоне, ныне кардинал Сен-Мало, были людьми низкого происхождения и совершенно неопытными, но тем лучше господь проявил свое могущество: ведь наши враги считались весьма мудрыми и опытными в военном деле и управлении королевством, они были богаты и им служило множество мудрых советников и добрых капитанов. Я имею в виду короля Альфонса, незадолго до того коронованного папой Александром [474], уроженцем Арагона, который держал его сторону вместе с флорентийцами и имел добрые отношения с Турком. У короля Альфонса был милый сын 22 или 23 лет по имени дон Ферранте, который также носил доспехи и был очень любим в королевстве, и еще брат Федериго, ставший позднее, после вышеназванного дона Ферранте, королем. Федериго был весьма мудр и командовал их флотом; он долгое время провел за морем, у нас, и относительно него Вы, монсеньор архиепископ Вьеннский, искушенный в астрологии, неоднократно уверяли меня, что он станет королем; в то время он обещал мне четыре тысячи ливров ренты, если только ему достанется корона, и было это за 20 лет до того, как он ее получил [475].

Продолжая рассказ, скажу, что король изменил прежний план под давлением герцога Миланского, от которого получал письма и известия через его посла графа Карло, и этих двоих, которых я называл [476]. Генеральный сборщик стал колебаться, видя, что все мудрые и разумные люди порицают затею короля перейти на ту сторону Альп, приводя многие доводы, в том числе и то, что стоял уже август, а кроме того, не было ни денег, ни палаток и ничего другого из нужных вещей. Непоколебимым оставался только сенешал, за что я его ценил и ценю; в течение трех или четырех дней генеральный сборщик встречал холодный прием у короля, но затем король вернул ему свою милость.

В это время у сенешала умер слуга, как говорили, от чумы, поэтому он не осмеливался приходить к королю, своему господину, и король был весьма расстроен, поскольку его никто не поддерживал в этом деле. При нем были монсеньор де Бурбон и его жена, и они изо всех сил старались добиться отмены похода, но им противодействовал генеральный сборщик, так что один день поход отменялся, а на другой день вновь утверждался. В конце концов король решил выступить; я сел на лошадь одним из первых, надеясь перейти горы в небольшой компании, но меня потребовали назад, сказав, что все отменяется.

В этот день у одного миланского купца был сделан заем в 50 тысяч дукатов, но сеньор Лодовико выдал их нам при условии, что мы дадим поручителей, которые возьмут на себя обязательства по отношению к купцу, и среди них был и я, поручившийся за долю в шесть тысяч дукатов, а другие поручились за оставшуюся сумму; заем был беспроцентный. А еще до этого было занято у банка Саули в Генуе 100 тысяч франков из 14 тысяч франков процентов за каждые четыре месяца; некоторые утверждали, что кое-кто из наших имел долю и в этом займе, и в процентах на него.

Итак, король выступил из Вьенна 23 августа 1494 года и двинулся прямо на Асти. В Сузу к нему на почтовых [477]прибыл мессир Галеаццо да Сан-Северино. Оттуда король пошел в Турин, где одолжил у мадам Савойской, дочери покойного маркиза Гульельмо Монферратского и вдовы Карла Савойского, ее драгоценности, которые заложил за 12 тысяч дукатов. Несколько дней спустя он прибыл в Казале к маркизе Монферратской, юной и мудрой даме, вдове маркизма Монферратского. Она была дочерью короля Сербии, и когда Турок захватил эту страну, то император, которому она приходилась родственницей, взял ее к себе и выдал замуж в Монферрате [478]. Она также предоставила свои драгоценности, которые также были заложены за 12 тысяч дукатов. Так что Вы можете понять, каково бы было начало войны, если бы сам господь не вел нас!

Несколько дней король провел в Асти. Стояла очень жаркая погода, все вина в Италии в этом году были кислыми, что пришлось не по нраву нашим людям. Туда с большой свитой приехал сеньор Лодовико с женой; они пробыли два дня и затем уехали в Аноне, замок в полулье от Асти, принадлежавший Миланскому государству; и каждый день у него собирался совет.

Король Альфонс собрал две армии. Одна была в Романье, возле Феррары; ею командовал его сын, в большую свиту которого входили сеньор Вирджинио Орсини, граф Питильяно и мессир Джан-Джакомо Тривульцио, который ныне в наших рядах [479]. Против них выступил именем короля монсеньор д’Обиньи, добрый и мудрый рыцарь, у которого было примерно 200 копий или меньше. И еще было 500 итальянских солдат, содержавшихся королем, которых вел граф Каяццо, довольно часто упоминавшийся мной, но он действовал за сеньора Лодовико; последний опасался, как бы все это войско не было разбито, ибо если бы мы повернули назад, то он остался бы один на один со всеми своими врагами, имевшими много сторонников в Миланском государстве.

Другая же армия была на море, и командовал ею дон Федериго, брат Альфонса; корабли стояли в Ливорно и Пизе (ибо флорентийцы были тогда еще на их стороне и предоставили некоторое число галер; кроме toro, с ними были Обьетто ди Фьеско и другие генуэзцы, с помощью которых они надеялись склонить на свою сторону Геную и едва не добились этого), а также в Специи и Рапалло, где было высажено на берег около тысячи человек и собрались их сторонники. Они, без сомнения, сделали бы то, что задумали, если бы не были так быстро атакованы; но в тот же день возле Рапалло на них напал герцог Людовик Орлеанский, имевший несколько нефов, большое число галер и один огромный галеас, принадлежавший мне; на нем находился сам герцог и его главные военачальники, а шкипером был мессир Альбертинелли. На галеасе было много больших орудий, и вообще наша артиллерия была мощной; когда он подошел довольно близко к берегу, то артиллерийским огнем почти полностью уничтожил врага, никогда не видевшего ничего подобного, ибо для Италии это было внове. А затем с наших судов был высажен на берег десант.

А по суше из Генуи двигалась наша армия, в которую входили швейцарцы под командованием бальи Дижона [480]и люди герцога Миланского, которых вел брат упомянутого Обьетто по имени Джан-Алоис ди Фьеско и мессир Джованни Адорно; но они не вступали в сражения, однако хорошо исполнили свой долг, перекрыв некоторые проходы. И когда все наши люди соединились, враги были разбиты и обращены в бегство. 100 или 120 из них погибло, и восемь или десять человек было взято в плен, в том числе и некий Фрегозино [481], сын кардинала Генуэзского, а спасшиеся были обобраны до нитки людьми герцога Миланского, но никакого иного зла им не причинили, ибо таков их обычай.