Филипп де Коммин - Мемуары

Людовик XI во время частых встреч и бесед с Коммином в Перонне безусловно произвел на него сильное впечатление своим проницательным умом и трезвой расчетливостью – теми качествами, которые Коммин, надо полагать, уже научился ценить в людях, особенно занимающихся политикой. Впечатление должно было быть тем более сильным, что король представлял собой резкий контраст безудержному в порывах страсти герцогу, способному на безрассудные поступки из гордости и упрямства. Как неоднократно Коммин будет вспоминать в своих «Мемуарах», король как никто другой умел привлекать к себе людей, когда чувствовал нужду в них, искусно играя на их самолюбии и обольщая посулами богатых даров и высоких должностей. Искушение оказалось слишком велико, чтобы Коммин смог устоять; есть косвенные данные, что после Перонна он уже начал оказывать кое-какие услуги королю [640]. Однако еще четыре года он оставался в Бургундии в полном фаворе у Карла Смелого. В эти годы началась дипломатическая служба Коммина, и поэтому они были очень важными с точки зрения приобретения им политического опыта, проникновения в скрытые сферы политики и формирования его мировоззрения. В 1470 г. он совершил поездку в Кале, где по поручению герцога вел тайные переговоры с представителями английской королевской династии Ланкастеров, тогда как открыто Карл Смелый поддерживал враждебных им Йорков. На следующий год он посетил с дипломатическими миссиями Англию, Бретань и Испанию, чтобы содействовать созданию антифранцузской коалиции. О поездке в Испанию в «Мемуарах» есть только два косвенных намека, но она, по-видимому, сыграла решающую роль в дальнейшей судьбе Коммина, так как по дороге он снова встретился с Людовиком XI. Неизвестно, о чем они говорили, но известно, что после встречи Коммин поместил у одного турского купца 6 тысяч ливров, сумму по тем временам немалую [641]. А через год, в августе 1472 г., во время франко-бургундской кампании он ночью бежал в лагерь французского короля.

Об этом событии в «Мемуарах» всего лишь две фразы: «Примерно в это время я прибыл на службу к королю (это был 1472 год), который принял к себе и большинство служителей своего брата герцога Гиенского. Произошло это в Пон-де-Сэ…» (I, 240). Характерно, что Коммин пишет: «Я прибыл на службу к королю» – так, как будто речь идет об исполнении им своей обязанности. Возможно, что именно так он и расценивал свое бегство и измену Карлу Смелому, по крайней мере по прошествии долгого времени, тем более что Фландрия, откуда он происходил, была под сюзеренитетом французской короны. Здесь же он упоминает и советников герцога Гиенского, как и он, перешедших на сторону короля из лагеря оппозиции, но при смягчающих обстоятельствах: брат короля, их сеньор, к этому времени уже умер.

Объясняя измену Коммина, которую Карл Смелый ему никогда не простил, исключив его из всех амнистий, распространявшихся на лиц, бежавших от него к королю, исследователи обычно указывают на несколько причин. Это личные счеты с герцогом, который хотя и весьма ценил Коммина, но, будучи человеком крайне неуравновешенным и вспыльчивым, обращался с ним подчас очень грубо. Известен, например, случай, когда герцог ударил его сапогом по лицу в присутствии придворных, за что те окрестили Коммина прозвищем «голова в сапоге». Другой и гораздо более важной причиной были королевские благодеяния. Сразу же по прибытии во Францию Коммин получил от короля две тысячи ливров, а затем ежегодный пенсион в размере шести тысяч, две большие сеньории – Тальмон и Туар в Пуату, а также много владений помельче в том же Пуату, Берри и Анжу. С помощью короля Коммин в январе 1473 г. женился на одной из самых богатых невест королевства – Элен де Шамб, принесшей ему в приданое крупную беррийскую сеньорию Аржантон [642].

Однако, не преуменьшая значения королевских милостей, стоит особо подчеркнуть ту роль, которую сыграло в его измене желание и стремление служить у такого незаурядного политика, каким был Людовик XI. Несмотря на свой 25-летний возраст, Коммин был уже искушенным дипломатом с солидным опытом и широким политическим кругозором, а если прибавить к этому «здравый природный рассудок», коим он был наделен и коему воздает великую хвалу на протяжении всех своих «Мемуаров», то станет ясным, что эта причина не могла быть второстепенной, хотя ее и трудно взвесить.

Царствование Людовика XI (1461-1483) знаменательно тем, что при нем французская монархия одержала важную победу над силами политической децентрализации. Успешно завершенная в 1453 г. Столетняя война, в какой-то момент поставившая под угрозу независимость и единство Франции, в конечном итоге способствовала политической консолидации страны, высоко подняв авторитет королевской власти, которая стала оплотом национального единства и получила в дальнейшем широкую поддержку в борьбе с сепаратизмом феодальной знати. В 1439 г. королевской власти удалось добиться от Генеральных штатов введения постоянного прямого налога на содержание регулярной наемной армии, получившей организационное оформление в 1445-1446 гг. По окончании Столетней войны королевская власть сохранила за собой право взимать налоги без предварительного их вотирования сословным представительством. Государственные доходы, выросшие при Людовике XI более чем в три раза, позволили создать мощную постоянную армию и перейти к наступлению на силы феодальной оппозиции, возглавлявшиеся герцогами Бургундским и Бретонским.

Будучи проницательным и хладнокровным политиком, Людовик XI не торопил события и в борьбе со своими врагами по возможности избегал прямых военных столкновений, не рискуя полагаться лишь на военную удачу. Он предпочитал дипломатические средства, среди которых немаловажным было привлечение на свою сторону наиболее опасных людей из окружения его могущественных противников. Ради этого он щедрой рукой раздавал деньги, земли и доходные должности, что ослабляло оппозицию вернее, нежели победы на полях сражений. Пренебрегая всеми правилами «честной игры», когда дело касалось политики, он проявлял редкую изобретательность в политических интригах. Чтобы обескровить Бургундию, он постоянно провоцировал выступления южнонидерландских городов против герцога и приложил все силы, чтобы создать лигу соседних имперских городов и князей против него, сумев с этой целью даже примирить извечных врагов – эрцгерцога Австрийского и швейцарцев. А в критический момент войны Карла Смелого за герцогства Бар и Лотарингию король установил экономическую и финансовую блокаду бургундских земель, отвлекши на Францию главных торговых партнеров Нидерландов, которым предоставил небывало выгодные условия торговли, и отвратив от герцога всех его внешних кредиторов. В условиях тяжелого финансового дефицита герцог потерпел полное поражение и погиб в битве под Нанси [643].