Филипп де Коммин - Мемуары

и его, герцога, майордом, а потому никоим образом не подвластен короне, но если он сказал или сделал что-либо, затрагивающее честь короля, и это будет установлено с помощью дознания, то его накажут подобающим образом; что же касается бастарда Рюбанпре, то его действительно арестовали за речи и поступки, совершенные как им самим, так и его людьми близ Гааги, в Голландии, где тогда же находился и его, герцога, сын – граф Шароле; и что если граф обнаружил излишнюю подозрительность, то это свойство он унаследовал не от него, своего отца, никогда его не проявлявшего, а от своей матери [8] Матерью Карла была португальская принцесса Изабелла, третья жена герцога Филиппа Доброго. Карл поэтому обычно называл себя португальцем, желая тем самым еще более подчеркнуть свою независимость от французского короля. См.: Chastellain С. Oeuvres. Bruxelles, 1864, t. V, Р. 453. , которая была самой мнительной из всех ему известных женщин. Но хотя сам он никогда не был подозрительным, говорил герцог, окажись он на месте сына в то время, когда поблизости был Рюбанпре, он бы его тоже приказал арестовать; однако если окажется, что как утверждают послы, упомянутый бастард не намеревался захватить его сына, то его незамедлительно отпустят на свободу и отправят к королю в соответствии с их просьбой.

Затем слово опять взял Морвилье. Он возвел тяжкие и порочащие честь обвинения на бретонского герцога Франциска [9] Бретонский герцог Франциск II. Герцогство Бретань, находившееся под сюзеренитетом французской короны, было фактически самостоятельным, и герцоги называли себя «добровольными вассалами» короля. Опасаясь включения своих владений в состав королевского домена, бретонские герцоги традиционно поддерживали оппозиционные королям силы, что, впрочем, не мешало многим бретонским дворянам состоять на службе у короны. , сказав, что герцог встретился с графом Шароле, когда тот был в Туре у короля, и заключил с ним боевой союз, скрепив его грамотами, заверенными рукой мессира Танги дю Шастеля [10] Танги дю Шастель был обер-шталмейстером Карла VII. Разжалованный после вступления на престол Людовика XI, он перешел на службу к герцогу Бретонскому, а позднее по Конфланскому миру 1465 г., которым завершилась война феодальной лиги Общественного блага против короля, был восстановлен в должности обер-шталмейстера. , позднее приобретшего большую власть в королевстве и ставшего губернатором Руссильона. Это событие в изображении Морвилье выглядело столь чудовищным и преступным, что ничего более позорного и постыдного для государя сказать было бы невозможно.

Граф Шароле, возмущенный тем, что оскорблен его друг и союзник, несколько раз порывался ответить на эту речь. Но Морвилье постоянно прерывал его словами: «Монсеньор де Шароле, я прибыл сюда говорить не с Вами, а с монсеньором Вашим отцом». Граф не раз умолял своего отца, чтобы тот позволил ему ответить, но герцог возражал: «Я ответил за тебя так, как, мне кажется, отцу следует отвечать за сына. А если тебе все же очень хочется высказаться самому, то подумай сегодня, а завтра скажешь все, что пожелаешь». Еще Морвилье говорил, что заключение графом союза с герцогом Бретонским он может объяснить только тем, что король отнял у графа пенсию и губернаторство в Нормандии, которые ранее даровал [11] Пост губернатора Нормандии и пенсию Карл Смелый получил от Людовика XI в 1461 г., вскоре после коронации последнего. .

На следующий день на совете в присутствии тех же лиц граф Шароле, преклонив колени на бархатный коврик, взял слово первым и, обращаясь к отцу, сказал о бастарде Рюбанпре, что его арестовали по справедливой и разумной причине и это обнаружилось во время следствия (я, однако, думаю, что причины вовсе не существовало, а были лишь сильные подозрения. Я был свидетелем его освобождения из тюрьмы, где он провел пять лет). После этого он стал опровергать обвинение, выдвинутое против него и герцога Бретонского, заявив, что они действительно заключили дружеский союз и стали братьями по оружию, но что этот союз создан не в ущерб королю и его королевству, а чтобы ему служить и помогать, если понадобится; что же касается пенсии, которую у него отняли, то он получил лишь четвертую ее часть – 9 тыс. франков [12] В действительности Карл получил к 1464 г. из королевской казны, как свидетельствуют финансовые документы, не 9, а 36 тыс. франков. Франк во времена Коммина был расчетной денежной единицей, равноценной ливру. В одном франке – 20 су, а в одном су – 12 денье. В то время в ходу была золотая монета экю, курс которой менялся примерно от 1 франка 7 су до 1 франка 12 су. – и никогда не требовал вернуть ни ее, ни губернаторство в Нормандии, ибо благодаря милости своего отца он может вполне обходиться без других благодетелей.

Думаю, что, если бы не страх перед присутствовавшим отцом, к которому была обращена его речь, граф высказался бы гораздо резче. Под конец герцог Филипп произнес весьма кроткие и мудрые слова: он умолял короля не торопиться принимать на веру то, что порочит его и сына, и быть всегда милостивым к ним.

Затем принесли вино и угощение и послы откланялись. Когда граф д’Э и канцлер отошли от графа Шароле, простившись с ним, тот, находясь довольно далеко от отца, сказал епископу Нарбоннскому, подошедшему к нему последним: «Передайте королю, что я смиренно препоручаю себя его доброй милости, и скажите ему, что неплохо мне намылил здесь шею через своего канцлера, но не пройдет и года, как он в этом раскается». Епископ Нарбоннский по возвращении передал эти слова королю, о чем Вы позднее узнаете. Это породило взаимную ненависть между королем и графом Шароле, и король почти потерял надежду выкупить города в верховьях Соммы – Амьен, Абвиль, Сен-Кантен и другие, переданные королем Карлом VII герцогу Филиппу Бургундскому по Аррасскому договору с условием, что герцог и его наследники мужского пола будут владеть ими, пока король не выкупит их за 400 тысяч экю [13] По Аррасскому мирному договору, заключенному в 1435 г., когда в ходе Столетней войны произошел уже перелом в пользу Франции, Бургундия разрывала союзные отношения с Англией. Это помогло французской монархии успешно завершить войну, но в обмен она передала Бургундии очень важные в стратегическом отношении города и земли на Сомме, которые, правда, могли быть выкуплены королем. Людовик XI выкупил их в 1463 г. с помощью фаворитов Филиппа Доброго братьев Антуана и Жана де Круа, которых граф Шароле не без основания подозревал в тайном сговоре с королем. . Однако герцог, состарившись и препоручив ведение всех своих дел двум братьям – монсеньору де Круа и монсеньору де Шиме, а также другим представителям их дома, принял выкуп от короля и вернул ему названные города. Граф Шароле, его сын, был этим крайне возмущен, поскольку это были земли, лежавшие на границах их владений, и вместе с ними терялось большое число подданных – добрых рояк. Он обвинил в этой сделке членов семейства Круа, и, когда его отец, герцог Филипп, совсем одряхлел, а дожидаться этого пришлось недолго, он изгнал их из земель отца, лишив всех должностей и имуществ.

Читать дальше