Джек Мэтлок - Смерть империи

Пункты, касающиеся вооруженных сил, тоже скорее вызывали дискуссии, а не устанавливали приоритеты. Республикам предоставлялось право создавать воинские подразделения, но их размеры и функции подлежали определению в подписываемых впоследствии «межгосударственных соглашениях». Союз суверенных государств сохраняет «единые вооруженные силы и централизованное командование стратегическими войсками, включая атомные ракетные войска». Учитывая, что в большинстве республик были сильны тенденции создания собственных министерств обороны и военных служб, было ясно, что никакого конкретного взаимопонимания не достигнуто, если не считать вопроса об ответственности за атомные войска. Так что споры по поводу размера и субординации национальных вооруженных сил должны были неизбежно возникнуть.

Горбачев сумел сохранить пост президента, равно как и правительство, возглавляемое премьер–министром. Союз будет также иметь Верховный суд, Арбитражный суд и Генерального прокурора, но большая часть полномочий центрального правительства передается республикам, таким образом эти институты будут иметь куда более ограниченную юрисдикцию, чем их предшественники в старом СССР. Центральным властям оставляли лишь совсем немного бесспорных полномочий. Хотя Горбачев мало что мог сделать, он все же пытался отобрать у президентов республик как можно больше.

————

Горбачев планировал провести торжественную церемонию подписания договора 25 ноября на заседании Государственного совета, который снова собрался в Ново—Огарево. Его пресс–секретарь Андрей Грачев пригласил большое число журналистов и телевизионщиков для записи и съемок исторического события.

Встреча, однако, пошла не так, как ожидалось.

Лишь только Горбачев открыл заседание, Ельцин заявил, что не может подписать документ, поскольку в ходе консультаций с Верховным Советом РСФСР выяснилось, что в такой форме документ не будет принят. Ельцин добавил, что русским законодателям не нравится концепция объединенного государства, они не согласятся даже на конфедерацию. Поэтому он предложил употребить термин «конфедерация демократических государств».

Горбачев пришел в ярость и обвинил Ельцина в том, что он отказывается от достигнутого ранее соглашения, но Ельцина поддержал Шушкевич. Хотя именно он предложил подписать документ на данном заседании, теперь Шушкевич заявил, что надо отложить подписание, поскольку парламентские комитеты его страны не закончили работу над текстом. Президент Узбекистана Каримов, ко всеобщему удивлению, тоже высказался за то, чтобы отложить подписание.

Разгорелись споры, и Ельцин добавил, что было бы неразумно подписывать документ до выборов на Украине, поскольку это может подтолкнуть украинцев занять даже более негативную позицию по отношению к союзу. Горбачев возразил, заявив, что наоборот — важно показать Украине, что союз будет в любом случае создан. Тогда Украине ничего не останется как присоединиться, утверждал Горбачев.

Хотя Шушкевич попытался заверить Горбачева, что они будут, по всей вероятности, готовы подписать документ дней через десять и у него нет оснований беспокоиться, Горбачев понял, что задержка с подписанием может быть роковой. У Ельцина и Шушкевича, казалось, были какие–то скрытые мотивы.

Выйдя, наконец, из себя, Горбачев заявил собравшимся, что им больше не нужен президент, поднялся и вылил на них поток ругани, какую употреблял, когда имел дело со взбунтовавшимися подчиненными коммунистами. Грачев приводит такие его слова: «Я не понимаю, как вы собираетесь дальше жить, — ведь, создав богадельню вместо единого государства, вы замордуете общество. Мы уже и так захлебываемся в дерьме!.. Если вы отвергнете конфедеративное государство, то дальше двигайтесь без меня!»

И он выбежал из помещения, сопровождаемый сподвижниками.

————

Участники заседания по–разному интерпретировал и уход Горбачева. Сам Горбачев и его сподвижники, такие, как Бакатин, Черняев и Грачев, говорят, что он разозлился и объявил перерыв, поскольку хотел дать президентам республик возможность проанализировать свои взгляды без него. Так, согласно интерпретации Грачева, когда Горбачев сказал: «Вам больше не нужен президент», он имел в виду на данной встрече, в данный момент. Он намеревался вернуться, когда его пригласят продолжить дискуссию. Сторонники Горбачева считают также, что Ельцин и Шушкевич заранее все спланировали: выстроив надуманные возражения, они намеренно прервали переговоры, чтобы оправдать свои последующие действия.

А Шушкевич и Ельцин говорят другое. Они утверждают, что вспышка Горбачева удивила их, так как они считали, что переговоры, хотя и затягиваются, тем не менее продвигаются вперед. Как сказал мне год спустя Шушкевич, они с Ельциным верили в переговоры, всегда обуславливая их консультациями со своими парламентами, а Горбачев слышал лишь то, что хотел слышать, и по обыкновению считал еще незакрепленное соглашение уже состоявшимся. Они с Ельциным, сказал Шушкевич, стремились выработать такое соглашение, какое было бы приемлемо для Украины, а Горбачев всякий раз отбрасывал в сторону их беспокойство и настаивал на условиях, каких Украина никогда бы не приняла. В результате, когда Горбачев 25 ноября в бешенстве покинул заседание, это было для них последней каплей. В отсутствие Горбачева они решили снова встретиться в Белоруссии и пригласить на встречу Кравчука.

Пока Горбачев ждал в кабинете наверху, президенты республик обсуждали, как быть дальше. А представители средств массовой информации по–прежнему сидели в ожидании, надеясь увидеть, как будет подписываться договор. Президенты республик решили предложить Горбачеву передать проект договора на одобрение законодательных органов республик с целью подписать его и ратифицировать до конца гада. Они выбрали Ельцина и Шушкевича для передачи этого Горбачеву.

Войдя в верхний кабинет Горбачева, Ельцин пошутил, что их послали «с челобитной к царю», а Горбачев в ответ назвал Ельцина «царем Борисом». Оба не щадили резких выражений: Ельцин отметил царственные замашки Горбачева, а Горбачев провел историческую параллель между Ельциным и царем Борисом — Борис Годунов в русской истории считается многими узурпатором трона, принявшим трагический конец.

Тем не менее Горбачев, казалось, был доволен тем, что именно Ельцин готов вывести ситуацию из тупика, и они вместе сошли вниз, заседание возобновилось, и было быстро достигнуто согласие о тексте заявления, предложенного президентами республик. Члены Государственного совета отказались, однако, встретиться все вместе с прессой, как это было после предыдущего заседания. На этот раз Горбачеву пришлось предстать перед камерами и журналистами одному.