Анатолий Сафонов - Вспоминая Владимира Высоцкого

Однажды, выходя из самолета в Руасси, мы буквально натолкнулись на Андрея, который возвращался в Москву. Эта неожиданная встреча на нейтральной, «безличной», земле позволила нам примириться — и ты, и он так долго ждали этого. Мы расстались взволнованными. Его простое и ясное объяснение причины, по которой он взял неизвестную актрису на роль матери вместо меня, чей образ был слишком связан с моими предыдущими успешными ролями, звучало очень убедительно. Я пожалела, что он промолчал раньше.

Вернувшись в Москву, мы пришли к Андрею, Снова пиршествуем, и в конце вечера он, как всегда, поет свою любимую песню. Через несколько дней он позвал меня к себе, чтобы помочь убедить Марчелло Мастроянни сыграть роль в фильме, подготовку к которому он заканчивает. Всю ночь я переводила сценарий с русского на итальянский. Марчелло, мой старый друг (в начале карьеры мы вместе снялись в двух фильмах), пришел в восторг от него. Ухожу из дома Тарковского уставшая, но счастливая атмосферой дружбы и общения с талантами.

Увы, фильм этот сделан не будет. Еще один сценарий — прекрасный! — пошел в корзину по воле цензуры…

…23 декабря 1985 года мой телефонный ответчик записал короткое драматическое сообщение. Тарковский серьезно болен, шведские врачи дают ему всего три недели жизни. 2 января 1986 года он возвращается во Францию, его окружают огромной щедрой помощью. Президент республики, посол СССР, министр культуры, врачи, соотечественники помогают решить возникающие срочные проблемы. Его сыну и мачехе разрешают приехать к нему после четырех лет разлуки. 11 июля Тарковский покидает больницу — его состояние заметно улучшилось. Я счастлива принять всю его семью в моем большом доме… Андрей может закончить монтаж своего фильма «Жертвоприношение» и рассказывает о замысле будущей картины: «Святые — самые несчастные из людей». Позже, по совету неумного друга, он уезжает из Парижа, чтобы пройти лечение в ФРГ в одной модной клинике.

Андрей умер 29 декабря 1986 года.

Похороны были грандиозными. Пришли все друзья. Мстислав Ростропович, сидя на ступеньках церкви на улице Дарю, играет на виолончели. В разрывающих душу звуках его инструмента, в которые он вложил, кажется, всего себя, — наше горе.

Станислав Говорухин: «В кино он сыграл меньше, чем мог бы. И меньше, чем хотел. «Пробовался», но до съемок дело не доходило. Многие из «проб» погибли, кое-что уцелело — например, отличная проба на Пугачева к фильму А. Салтыкова.

У меня сохранилось несколько его грустных писем.

«Утвердили меня в картину «Земля Санникова». Сделали ставку, заключили договор, взяли билет. С кровью вырвал освобождение в театре, а за день до отъезда мосфильмовский начальник сказал:

— Его не надо.

— Почему? — спросили режиссеры.

— А не надо, и все!»

Сегодня кинематографисты пытаются освободиться от пут, связывающих свободный полет фантазии. Как порадовался бы Володя! Он всегда говорил об этом. Раньше — с яростью, последние годы — с горьким сарказмом.

«Но ведь про что-то можно снимать? — писал он мне. — Например, про инфузорий? Хотя… Ткнуться некуда — и микро- и макромиры под чьим-нибудь руководством».

Нашел в записной книжке и такую запись:

«Володя: у меня все наоборот — если утону, ищите вверх по течению».

Откуда это? Так не похоже на Высоцкого. Он был человеком, который твердо знал, куда, ради чего и на что он идет. Хотя… Так хотел сниматься в «Место встречи…» можно сказать, был зачинателем идеи — сделать фильм по роману Вайнеров, так волновался — утвердят, не утвердят на роль Жеглова, и вдруг… 10 мая 1978 года — первый день съемок. Мы в Одессе, на даче нашего друга. И Володя: «Пойми, мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль!»

Как много потеряли бы зрители, если бы я сдался в тот вечер. Однажды, когда я рассказал этот случай на встрече со зрителями, из зала пришла записка: «А стоит ли год жизни Высоцкого этой роли?» Вопрос коварный. Если бы год, который заняли съемки, он потратил на сочинение стихов, тогда ответ был бы однозначным: не стоит! Быть поэтом — таково было его главное предназначение в этой жизни! Но у Володи были другие планы, я знал их, и мы построили для него щадящий режим съемок, чтобы он мог осуществить все задуманное: побывать на Таити, совершить гастрольное турне по городам Америки…

Он давно подумывал о режиссуре. Хотелось на экране выразить свой взгляд на жизнь. Возможность подвернулась сама собой. Мне нужно было срочно ехать на фестиваль, и я с радостным облегчением уступил ему режиссерский жезл.

Когда я вернулся, группа встретила меня словами: «Он нас измучил!»

Он входил в павильон абсолютно готовьш к работе, всегда в добром настроении и заражал своей энергией и уверенностью всех участников съемки. По этой короткой пробе легко было представить его в роли режиссера большой картины. Зато на тонировке с ним было тяжело. Процесс трудный и не самый творческий — актер должен слово в слово повторить то, что наговорил на рабочей фонограмме, загрязненной шумами, стрекотом камеры. Бесконечно крутится кольцо на экране. Володя стоит перед микрофоном и пытается «вложить» в губы Жеглова нужные реплики. Он торопится, и от того дело движется еще медленнее, он безбожно ухудшает образ. «Сойдет!» — кричит он. Я требую записать еще дубль. Он бушует, выносится из зала, через полчаса возвращается, покорно становится к микрофону. Ему хочется на волю, а кольцо не пускает. Ему скучно, он уже прожил жизнь Жеглова, его творческое нутро требует нового, впереди ждут Дон Гуан и Свидригайлов, а внизу, у подъезда, нетерпеливо перебирают ногами и звенят серебряной сбруей его Кони».

Высоцкий снимался в фильмах «Вертикаль», «Увольнение на берег», «Точка отсчета», «Служили два товарища», «Четвертый», «Место встречи изменить нельзя»… Роли главные и эпизодические, и последних, к сожалению, было больше. Но даже и за отдельным эпизодом стояла запоминающаяся личность Высоцкого. В эпизодической роли он снимался, к примеру, в кинокомедии «Саша-Сашенька» на студии «Беларусьфильм». Автор сценария Лидия Александровна Вакуловская рассказывает:

— Помню, что режиссер Виталий Четвериков, приглашая на эпизодическую роль Высоцкого, тогда еще мало снимавшегося, сказал: этот герой должен петь под гитару. Пришлось внести небольшие изменения в сценарий. Высоцкий пел так, что даже сейчас, через двадцать лет, я слышу его хрипловатый, но такой красивый и дорогой нам голос. Кругом все аплодировали, а он улыбался и снова повторял «дубль». Его очень уважали и любили в нашей съемочной группе. Но были и те, кто хотел запретить Высоцкого. К счастью, их время прошло.

О Высоцком можно сказать словами самого поэта: «он не гнался за славою бренной», но слава нашла его сама. Высоцкий — актер, певец, поэт — прожил короткую, неистовую жизнь, пролетел через нее, как метеор, оставив после себя долго звучащий, ранящий след. Признание пришло к нему после смерти. Тут наша общая боль и общее чувство вины, как бы мы ни торопились — каждый по-своему — отдать ему посмертную дань. Теперь личность Высоцкого, его роли и песни стали достоянием ряда фильмов.