Пеле - Исповедь влюбленного в жизнь

В июне того года плечо все еще давало о себе знать, а потому мне пришлось отложить поездку в Европу с «Сантосом» – мне нужно было пройти медицинское обследование. Когда я, наконец, приехал в швейцарский Базель, на плакаты, рекламирующие этот матч, добавили надпись: «Пеле приехал, и он будет играть!». Я действительно вышел на поле, и что тогда было! Мы победили со счетом 8:2. Я забил пять голов, а Коутиньо – три остальных. Было немного странно, что после игры швейцарские болельщики несколько увлеклись и выбежали на поле, намереваясь поднять нашу команду на руках, особенно меня и Коутиньо. Мы побежали в раздевалки, а болельщики перепутали нас с двумя другими черными футболистами из нашей команды и стремительно подхватили их на руки. Когда фанаты осознали свою ошибку, то поставили на землю наших товарищей и начали скандировать по-французски: «Pas Pelé! Pas Pelé!» . Потом в раздевалке журналист Франсуа Тебо сказал мне: «С ума сойти, Пеле! Я ничего подобного в жизни не видел». Это правда было какое-то безумие. Вот так европейцы относились к бразильскому футболу.

Я продолжал играть. В течение трех недель в сентябре 1961 года я забил двадцать три гола в шести матчах; такая статистика даже мне казалась невероятной. Я забил пять мячей в игре против «Олимпико», когда мы разгромили соперников со счетом 8:0; четыре в игре против «Сан-Паулу» четыре дня спустя; еще пять голов я забил через три дня в ворота «Ювентуса» (из Сан-Паулу, не Турина), и в итоге мы одержали над ними победу со счетом 10:1; один – в матче против «Ботафого» и потом еще два раза по четыре гола я забил на следующей неделе.

Вскоре после этого мне даже присвоили гол, который на самом-то деле и голом не был. Произошло это на чемпионате Сан-Паулу во время матча против «Гуарани» из города Кампинас. В какой-то момент я перекинул мяч над головами двух защитников и обошел третьего, а затем мощным ударом отправил мяч в ворота. Он попал в перекладину и затем ударился о землю и отскочил. Судья, Жоао Этцел Фильо, присудил нашей команде гол несмотря на протесты игроков и болельщиков «Гуарани», утверждавших, что в ворота мяч не попал. Этцель сказал: «Знаете что? Он так прекрасно сыграл, что я собираюсь присудить им гол вне зависимости от того, был ли мяч в воротах или же нет. Пеле забил, решено!»

Я становился национальной знаменитостью. Вышло две книги о моей жизни, и я снялся в биографическом фильме под названием «Eu Sou Pele» [5] «Я – Пеле». – Прим. ред. . Я был очень востребован – не только в Бразилии, мне также поступали интересные предложения и из Европы. Один из директоров миланского «Интера» интересовался, не хочу ли я туда перейти. Клуб был готов заплатить 40 000 000 крузейро – целое состояние. Я отказался, да и «Сантос» не был готов меня продать (говорят, что в то время Национальный конгресс Бразилии объявил меня «не подлежащим вывозу национальным достоянием»). И в Турине, где «Сантос» участвовал в чемпионате «Италия’61» (на котором мы в итоге победили), я получил приглашение на обед с Умберто Аньелли, владельцем «Фиата» и «Ювентуса», команды, с которой нам как раз предстояло играть. Также на мероприятии присутствовал доктор Атье Жорже Коури, президент «Сантоса», и еще несколько человек. Мы приехали в назначенное время. Аньелли был очень элегантно одет и хорошо с нами обращался, и только в конце трапезы он невзначай повернулся к Атье и спросил: «Не хотели бы вы обсудить переход Пеле в «Ювентус»?» Атье чуть не поперхнулся, а я был в шоке! Когда Атье пришел в себя, он ответил: «Мы не ведем переговоры о Пеле. Он слишком дорого вам обойдется…» Аньелли его перебил и предложил: «А если мы начнем с миллиона долларов?» Вы даже представить себе не можете, сколь огромна была эта сумма в те дни. И будто этого было недостаточно, Аньелли изящно продолжил: «О, какой сегодня прекрасный день, небо такое голубое – давайте не будем портить его разговорами о деньгах…». Но Аньелли готов был предложить больше; в конце концов, он сулил мне сумму, эквивалентную нынешним десяткам миллионов долларов, – но сделка не состоялась. (Чтобы вы понимали значимость этого предложения, скажу, что тогда «Сантос» соглашался играть за границей за 5000 долларов».) Но тогда я хотел остаться в Бразилии: я все еще пытался уговорить Роземери выйти за меня замуж – она сомневалась, потому что считала, что слишком юна для этого, и, возможно, так оно и было – и еще я решил позаботиться о будущем и вложить во что-нибудь деньги.

К этому моменту, по меркам Бразилии, я уже прилично зарабатывал, а моя известность достигла той отметки, которая позволяла получать деньги за то, что я разрешал использовать свое имя в рекламе определенных продуктов. Некоторые думали, что я греб деньги лопатой: однажды я получил письмо от какого-то человека из Ресифи, которое гласило: «Дорогой Пеле, я бы хотел, чтобы вы купили мне машину – новую, не подержанную – последнюю модель. Я таксист, и мне надо поменять автомобиль». Это была одна из первых просьб, но далеко не последняя.

Хотя наблюдать за тем, как увеличивалось мое состояние, было приятно и я уже мог помогать родителям, я не забывал об опыте старого товарища Васконселоса и о его травме, резко сократившей срок его карьеры. Я понимал, что мне надо было заставить деньги работать на меня. Посоветовавшись с теми в «Сантосе», с кем был близок, я решил вложить деньги в бизнес вместе с Зито и испанцем по имени Хосе Гонсалес, известным как Пепе Гордо («Толстый Пепе»), вовлеченного в компанию «Sanitária Santista», которая занималась поставками строительных материалов. Он мне сразу понравился, и я позволил ему распоряжаться моими финансами. Как оказалось, в этом я слишком поспешил, но от его услуг я отказался только спустя пару лет.

В ближайшем же будущем меня ждал Чемпионат мира 1962 года, проходивший в Чили. Бразилия открывала турнир, и не только в связи с тем, что была чемпионом прошлого чемпионата, но и потому, что считалась главным фаворитом на победу в этом. На пути к финалу мы следовали практически той же стратегии, что помогла нам в 1958 году. Феола заболел, поэтому у нас был новый тренер, Айморе Морейра, но большая часть команды осталась прежней. Жилмар, Джалма Сантос, Нилтон Сантос, Диди, Гарринча, Зито, Загалло, Вава и я никуда не делись. Мои товарищи по «Сантосу», Мауро, центральный полузащитник, и Коутиньо, тоже были в команде.

Глава делегации, доктор Пауло Машаду де Карвальо, хотел, чтобы процесс подготовки к чемпионату 1962 года максимально напоминал подготовку 1958 года. Он надеялся, что так нам удастся повторить наш успех. Доходило даже до крайностей. Например, он договорился с пилотом «Панэир ду Бразил», капитаном Багнером, управлявшим самолетом, на котором мы летели в Швецию, о том, чтобы тот доставил нас в Сантьяго. И хотя теперь капитан работал на «Вариг», компанию, взявшую на себя маршруты «Панэир» после ее закрытия, на одном из двигателей нашего самолета в 1962 году все еще красовался логотип «Панэир». Как этот двигатель туда попал? Доктор Пауло хотел, чтобы все было в точности так же, как и в 1958 году. Он был очень суеверным человеком, и с 1958 года носил только коричневые шляпы. На удачу. Единственное, чего он в полете гарантировать не мог, так это хорошей погоды, и, пролетая над Андами, мы попали в зону сильной турбулентности. Большая часть команды страшно испугалась. Но я был спокоен. Будучи верующим человеком, я знал, что если мне суждено умереть, то так тому и быть. Тогда стоит ли бояться? Поэтому я просто расслабился и молился. Остальные же сходили с ума и говорили, что я свихнулся. «У тебя разве семьи нет?» – кричали они. «И что, по-вашему, я должен делать?» – отвечал я, сидя спокойно в кресле. Трясло самолет недолго. Началось все это как раз, когда мы собирались поесть, и мы шутили, что наши стейки теперь оказались в чужих тарелках.