Борис Пастернак - Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов
- Название:Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
- Год:2016
- ISBN:978-5-17-097267-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Борис Пастернак - Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов краткое содержание
Письма Марины Цветаевой и Бориса Пастернака – это настоящий роман о творчестве и любви двух современников, равных по силе таланта и поэтического голоса. Они познакомились в послереволюционной Москве, но по-настоящему открыли друг друга лишь в 1922 году, когда Цветаева была уже в эмиграции, и письма на протяжении многих лет заменяли им живое общение. Десятки их стихотворений и поэм появились во многом благодаря этому удивительному разговору, который помогал каждому из них преодолевать «лихолетие эпохи».
Собранные вместе, письма напоминают музыкальное произведение, мелодия и тональность которого меняется в зависимости от переживаний его исполнителей. Это песня на два голоса. Услышав ее однажды, уже невозможно забыть, как невозможно вновь и вновь не возвращаться к ней, в мир ее мыслей, эмоций и свидетельств о своем времени.
Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь
Не отвыкший… Виселиц
Не принявший… В рвани валют и виз
Веги – выходец.
(NB! После «неким» – задержка дыхания – и: Шу́маном.)
4
Выше! Выше! Лови – летчицу!
Не спросившись лозы отческой —
Нереидою по – лощется,
Нереидою в ла – зурь!
Лира! Лира! Хвалынь синяя!
Полыхание крыл в скинии!
Над мотыками и́ спинами
Полыхание двух бурь!
Муза! Муза! Да как смеешь ты?
Только узел фаты веющей!
Или ветер страниц – шелестом
О страницы – и смыв, взмыл…
И покамест – счета – кипами,
И покамест – сердца – хрипами
Закипание – до – кипени
Двух вспененных – крепись! – крыл.
Так, над вашей игрой крупною,
(Между трупами – и́ – куклами!)
Не общупана, не́ куплена,
Полыхая и пля – ша —
Шестикрылая, ра – душная,
Между мнимыми – ниц! – сущая,
Не задушена вашими тушами
Ду – ша!
5
Из недр – и на ветвь… рысями!
Из недр – и на ветр… свистами!
Гусиным пером писаны?
Да это ж стрела скифская!
Крутого крыла грифова
Последняя зга – Скифия!
Сосед, не спеши! Нечего
Спешить, коли час – тысячный…
Разменной стрелой встречною
Когда-нибудь там – спишемся…
Вели – кая – и – тихая
Меж мной и тобой – Скифия…
И спи, молодой, смутный мой
Сириец, стрелу смертную
Кимвалами и лютнями
Глуша…
Не ушам смертного
(Единожды в век слышимый)
Эпический бег – Скифии!
6
Колыбельная
Как по синей по степи́
Да из звездного ковша
Да на лоб тебе да…
– Спи,
Синь подушками глуша.
Дыши да не дунь,
Гляди да не глянь.
Волынь-криволунь,
Хвалынь-колывань.
Как по льстивой по трости́,
Ро́сным бисером плеща,
Заработают персты…
(Шаг – подушками глуша:)
Лежи – да не двинь,
Дрожи – да не грянь.
Волынь-перелынь,
Хвалынь-завирань.
Как из моря из Каспий —
ского – синего плаща,
Стрела свистнула да…
(спи,
Кровь – подушками глуша…)
Лови – да не тронь,
Тони – да не кань.
Волынь-перезвонь,
Хвалынь-целовань.
7
Богиня Иштар
(Луны и Войны.
Ее, по словам Персов, чтили Скифы.)
От стрел и от чар,
От гнезд и от нор,
Богиня Иштар,
Храни мой шатер:
Братьев, сестер.
Руды моей вар,
Вражды моей чан,
Богиня Иштар,
Храни мой колчан…
(Взял меня – хан!)
Чтоб не́ жил кто стар
Чтоб не́ жил кто хвор
Богиня Иштар
Храни мой костер
(Пламень востер!)
Чтоб не́ жил кто стар
Чтоб не́ жил кто зол
Богиня Иштар
Храни мой котел
(Зарев и смол!)
Чтоб не́ жил – кто стар,
Чтоб нежил – кто юн!
Богиня Иштар
Стреми мой табун
В тридевять лун!
8
Лютня
Лютня! Безумица! Каждый раз,
Царского беса вспугивая:
– «Перед Саулом-Царем кичась…»
(Да не струна ж – а судорога!)
Лютня! Ослушница! Каждый час,
Струны стрелой натягивая:
– «Перед Саулом-Царем кичась —
Не заиграться б с аггелами!»
Горе! Как рыбарь какой стою
Перед пустой жемчужницею.
Это же оловом соловью
Глотку залить… да хуже еще:
Это – бессмертную душу – в пах
Первому добру мо́лодцу…
Это – но хуже, чем в кровь и в прах:
Это – срываться с голосу!
И сорвалась же! – Иди, будь здрав,
Бедный Давид… – Есть пригороды!
Перед Саулом-Царем играв
С аггелами – не игрывала!
9
Азраил
I
От руки моей не взыгрывал,
На груди моей – не всплакивал…
Непреложней и незыблемей
Опрокинутого факела:
Над душой моей – в изглавии,
Над страдой моей – в изножии…
(От руки моей не вздрагивал, —
Не твоей рукой – низложена!)
Азраил! В ночах без месяца
И без звезд – дороги скошены.
В этот час тяжело-весящий
Я тебе не буду ношею…
Азраил! В ночах без выходов
И без звезд: личины сорваны!
В этот час тяжело-дышущий
Я тебе не буду прорвою…
А потом – перстом – как факелом
Напиши в рассветных серостях
О жене, что назвала тебя
Азраилом – вместо Эроса.
II
(последнее)
Оперением зим
Овевающий шаг наш валок —
Херувим
Марий годовалых!
В шестикнижие крыл
Окунающий лик как в воду —
Гавриил —
Жених безбородый!
И над трепетом жил,
И над лепетом уст виновных:
Азраил —
Последний любовник.
Письмо 14
<���ок. 20 марта 1923 г.>
Пастернак – Цветаевой
Дорогая Марина Ивановна.
Вы видели, Вы слышали это? Призовите на помощь Ваше родное воображенье и представьте себе жизнь со всеми ее странностями и непорядками. Осмотритесь в этом представленьи: в нем найдите объясненье моего сдержанного величанья Вас и дикого этого запозданья. Увы, даже и это письмо преждевременно и пронесено тайком, под полою. В чем же дело? Пройдет время, которое не будет принадлежать ни мне, ни Вам, пока станет ясно моей милой, терзающейся жене, что мои слова о себе и о Вас не лживы, не подложны и не ребячливо-простодушны. Пока она увидит воочию, что та высокая и взаимно возвышающая дружба, о которой я говорил ей со всею горячностью, действительно горяча и действительно дружба, и ни в чем не встречаясь с этой жизнью, ее знает и ее любит издали, и ей зла не желает, и во всем с ней разминаясь и ничем ей не угрожая, разминовеньем этим ей никакой обиды не наносит. Это роковая незадача, что мы не встретились втроем. Тогда от этой низкой тяжбы избавлены были бы все трое. Я уверен, она полюбила бы Вас так же, как Ваши книги, в восхищеньи которыми мы с нею сходимся без тягостностей и недоразумений. Как рассказать мне ей то, что нас с вами связало, когда даже и Вам мне этого не выразить, ибо единственным выраженьем этого будет ближайшая наша жизнь в ее труде, в ее сосредоточенной тишине и в той силе , которую я единственно силою-то и почитаю и которая предшествует размерам и их творит и зарождает, которая равна быть может точке и, дыша, отепляет своею умною нежностью безмерную вселенную, развернутую, раскинутую и сдерживаемую ее теплом. Что сказать мне Вам обо всем этом, если уже и сейчас возможность писать Вам или «взяться с Вами за дело» (в чем мне пока отказано) я заменяю чтеньем Толстого, ну хотя бы Воскресенья, что под рукой сейчас у меня. Вы – сестра мне, – и подумайте, с какой болью я закусываю при каждой новой строчке губы, чтобы не дать прорваться этому слову величайшей нашей мужской выразительности, дабы его горячая правда не попала в беду по моей ли малости, или по Вашей молодости, или по чем еще ином, как это всегда почти бывает с лучшими, с наилучшими достояньями человека.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
