Евгений Матонин - Яков Блюмкин: Ошибка резидента

Для чего ее писал Блюмкин, кому она предназначалась и надеялся ли он с ее помощью что-то изменить — уже не узнать. Точно известно только то, что 2 ноября 1929 года, то есть всего за день до вынесения приговора, он обмакнул перо в чернила и написал на листе бумаги заголовок: «Краткая автобиография». Затем, немного помедлив, вывел первые строки: «Родился в 1900 г. в марте месяце, в бедной еврейской семье…»

Итак: «Родился в 1900 г. в марте месяце, в бедной еврейской семье. Отец мой, бывший ранее рабочим лесных фирм в Полесье, ко времени моего рождения стал мелким коммерческим служащим».

Уже первый абзац автобиографии вызывает чувство недоумения. Почему Блюмкин не сообщает ни точную дату своего рождения, ни место? При этом та же Большая Советская энциклопедия 1927 года издания отмечает, что он родился в 1898 году, но о месте, где появился на свет будущий убийца германского посла и «романтик революции», тоже сведений не дает.

В общем, даже в вопросе своего рождения Блюмкин зачем-то напустил такого тумана, что до сих пор многие публикации о нем начинаются фразой: «Неизвестно даже, где он родился…» В различных работах о Блюмкине указывается, что он появился на свет то ли в Одессе, то ли в местечке Сосница Черниговской губернии, а потом уже вместе с семьей переехал в Одессу.

Но, похоже, в этих разночтениях можно поставить точку. Блюмкин был коренным одесситом. Так же можно поставить точку и в спорах о дате его рождения — теперь и она известна.

В Государственном архиве Одесской области хранится «Книга родившихся евреев. 1900 год» Одесского городского раввината. В графе под номером 469 в ней зафиксировано, что во вторник, 27 февраля 1900 года у сосницкого мещанина Гирша Самойловича Блюмкина и его жены Хаи родился сын Яков. 5 марта того же года, на восьмой день жизни, как положено, будущий революционер, террорист и авантюрист был подвергнут ритуалу обрезания.

Если перевести дату рождения Блюмкина на новый стиль, введенный в Советской России с февраля 1918 года, то получается, что Блюмкин родился 12 марта 1900 года.

Еще одна деталь. Иногда встречаются утверждения, что настоящее имя Блюмкина звучало как «Симха-Янкель Гершев» и что только потом его переименовали на русский лад — в «Якова Григорьевича». Однако, как видим, уже при рождении он был записан как Яков. Хотя еврейский вариант его имени тоже будет встречаться в документах.

В Одесском архиве сохранились и некоторые сведения о семье Блюмкиных.

В 1897 году в России прошла первая всеобщая перепись населения. Она зафиксировала, что в Империи проживало 125 миллионов 640 тысяч человек. Это тогда, при заполнении переписного листа, император Николай II в графе «Род занятий» указал: «Хозяин Земли Русской». А некий рядовой житель России на вопрос об имени и отчестве жены ответил так: «Буду я величать ее! Баба, так и есть, и нет ей больше названия».

В одном из переписных листов, находящихся сегодня в Одесском областном архиве (по данным переписи, в Одессе насчитывалось 403 тысячи жителей), значится и семья Блюмкиных, проживавшая на Новой улице, в доме 12. Семья состояла из Гирша Блюмкина, тридцати двух лет, родившегося в местечке Сосница Черниговской губернии, приказчика по «бакалейной части», его жены Хаи-Ливши Лейбовны Блюмкиной, тридцати лет, родившейся в городе Овруч Волынской губернии, домохозяйки. С ними жили их дети: дочери Роза, тринадцати лет, родившаяся в Киеве, Миня, трех лет, — она родилась уже в Одессе, и сыновья — Мевша-Лейба (он же Мойша-Лейба, он же Лев), десяти лет, Исай, семи лет (оба появились на свет в Киеве), и Аарон (он же Арон, он же в будущем Натан). Аарону в момент переписи исполнилось всего три месяца, он родился в Одессе.

Вероятно, в Одессу Гирш и Хая Блюмкины с детьми переехали из Киева. Из всех их детей ничего больше не известно только о Мине Блюмкиной. Скорее всего, вскоре она умерла. В 1904 году, когда задержанный по подозрению в распространении революционных прокламаций Мойша-Лейба (Лев) Блюмкин давал показания в полиции, он упомянул среди членов своей семьи отца, мать, братьев Исая, Арона, Якова и сестру Розу. Все они тогда жили в Одессе на Большом Фонтане, на даче Маевского. Отец уже нигде не работал, братья учились, а сестра не имела «определенных занятий».

Эти данные содержатся в «Деле Департамента Полиции» о Льве Блюмкине (Моисее-Лейбе), которое хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ). Из него также можно узнать, что отец и мать обеспечивали себя с помощью «личного заработка», что Лев «нигде не учился, воспитывался дома, грамотен, холост», к полицейскому дознанию раньше не привлекался, за границей не был и что он «давал уроки», тем самым зарабатывая себе на жизнь.

В 1906 году, в возрасте сорока одного года, умер отец, Гирш Блюмкин, и, как много лет спустя писал Яков, «большая семья из 6-ти человек впала в нищету».

«В условиях еврейской провинциальной нищеты, стиснутый между национальным угнетением и социальной обездоленностью, я вырос, предоставленный своей собственной детской судьбе, — вспоминал Блюмкин. — В 1908 г., восьми лет, я был отдан в бесплатное еврейское духовное начальное училище (1-ю Одесскую талмудтору)».

В это училище принимали мальчиков из бедных семей. Расходы на их обучение брала на себя еврейская община города.

Согласно переписи 1897 года в Одессе проживало 124 тысячи 511 человек, которые считали еврейский своим родным языком. По численности населения евреи занимали второе место после русских — примерно 34 процента всех жителей города.

Одесские евреи селились в разных районах города, но самым знаменитым из них была, разумеется, легендарная Молдаванка — место бандитов, налетчиков, биндюжников и прочих «веселых людей», воспетое позже в «Одесских рассказах» Исаака Бабеля и известное по популярной песне о Косте-моряке:

И сегодня молдаванские дворы, мрачноватые углы и закоулки производят на приезжих сильное впечатление, ну а сто лет назад просто так заходить в этот район, да еще вечером, категорически не рекомендовалось — это было опасно. Молдаванка уже тогда пользовалась недоброй славой бандитского района.

Впрочем, на самой Молдаванке жили дружно, хотя, конечно, случалось всякое. Как и в большей части Одессы, здесь говорили на неповторимом одесском диалекте — смеси из русского, украинского языков и идиша. Вся жизнь проходила во дворах — они были этакими «ячейками» местного общества. Бандиты и биндюжники, хулиганы и парикмахеры, нищие и мелкие ростовщики были соседями и прекрасно знали друг друга. На Молдаванке жили многие знаменитые люди — от писателя Шолом-Алейхема до налетчика Мишки-Япончика. И сейчас доводится слышать и читать, что Я пончик и Яша Блюмкин хорошо знали друг друга и даже воевали вместе на одесских улицах за установление советской власти. Ну, до этого мы еще дойдем.