Ярослав Голованов - Марсианин (опыт биографии)

Он не был в Риге более полутора лет. И к этому надо зайти, и с тем повидаться. Каждый знает, сколько дел появляется сразу, когда возвращаешься домой после отсутствия несравненно более короткого, чем поездка Цандера в Германию. А тут еще выяснилось, что надо хлопотать о рекомендательных письмах, иначе с приемом в институт могут возникнуть затруднения. После размеренного и неторопливого течения жизни в Данциге просто водоворот какой-то! Казалось бы, сейчас не до занятий наукой и тем более не до межпланетных сообщений. Но именно в это время он делает запись в своей тетради. И какую запись! «Вопросы строительства космического корабля. Условия, определяющие форму корабля. Число наружных стен. Отсеки. Приспособление для удержки пола в горизонтальном положении. Может быть так? Как компас на морских кораблях. Существующие в настоящее время компрессоры. Вещества, поглощающие углекислоту и другие возникающие газы. Регенерация кислорода. Переработка отходов: садик в космическом корабле. Помещение для горючего. Переработка солнечного тепла. Выбор движущей силы. Строительство зданий для постройки и размещения космического корабля. Помещение для вспомогательных средств и примерные очертания космического корабля».

Даже человеку, далекому от науки и техники, понятен масштаб этого грандиозного плана научно-исследовательских работ. Он затрагивает самые различные области знаний: физику, аэродинамику («Выбор движущей силы», «Условия, определяющие форму корабля»), электротехнику, причем вершинные тогда ее достижения («Переработка солнечного тепла»), химию («Вещества, поглощающие углекислоту…», «Регенерация кислорода»), биологию и физиологию («Переработка отходов: садик в космическом корабле»), криогенную технику («Помещение для горючего» — ведь весь ход его дальнейших исследований показывает, что он имел в виду сжиженные газы), строительство («Строительство зданий…», «Помещение для вспомогательных средств…»), машиностроение («…компрессоры»), технологию («Вопросы строительства космического корабля»), наконец, «космическое» и ракетное проектирование, инженерную работу («Условия, определяющие форму корабля. Число наружных стен. Отсеки»). И все это, и многое другое действительно нужно узнать и сделать, чтобы построить космический корабль, на котором он улетит к Марсу. И всем этим (если исключить единственно наивную «удержку пола в горизонтальном положении») действительно занимались потом десятки научно-исследовательских институтов, конструкторские бюро, специализированных лабораторий, заводов, строительных и транспортных организаций. Сосчитать точно невозможно, но наверняка более сотни тысяч человек осуществляли и осуществляют в наши дни программу, составленную для себя двадцатилетним студентом.

Ясно одно: сразу сесть и написать ее невозможно. Значит, он думал о ней, гуляя по Долгому рынку, прохаживаясь по «Двору Артуса» или разглядывая старинную аллею, бегущую в Оливские ворота [18] Достопримечательности Данцига и его окрестностей. . Озарение может подсказать вывод формулы, новую логику в опыте, техническое решение в конструкции. Так было с ним потом, и не раз. Но этот план не озарение. Он должен был вызревать неторопливо и неотвратимо многие дни. Он должен был держать мозг в состоянии постоянной несвободы — того тягостного и желанного закабаления, когда ежеминутно, день за днем, ты думаешь только об одном и с радостным недоумением вдруг видишь, что вокруг предмета твоих раздумий начинает вращаться все окружающее, весь земной шар, вся Вселенная в пределах, отмеренных твоему воображению.

Не 10 ноября 1907 года это началось. Мы не знаем, когда это началось. Когда кончилось — знаем: 28 марта 1933 года. Он думал об этом всю жизнь.

Дорогой Митенька!

Привет с Марса! Что новенького у вас на Земле? Спасибо тебе за кассету. Все эти телесеансы совсем не то. Главным образом потому, что все наши экранные встречи происходят в каком-то замороженном темпе, поскольку мой вопрос идет к вам на Землю пять минут и столько же твой ответ возвращается ко мне. Спросишь и сидишь перед телекамерой, улыбаешься как дурак. А кассетка — другое. Кассетка живая. И хотя Ци Юань записывает наши встречи с Землей, вырезая все паузы, и раздает потом всем нам записи, я больше люблю твои кассетки, смотрю их по многу раз…

Ты спрашиваешь, скучаем ли мы — я и мои товарищи — по Земле? Конечно, очень скучаем. Все очень скучаем. И каждый по-своему. Вот недавно все мы вечером собрались в кают-компании (только Индира дежурила у главного пульта), и зашел разговор о Земле, о семьях, о детях. Конечно, самые счастливые Кнут и Грета: они муж и жена. По близким людям все скучают, мне кажется, одинаково, а по Земле все по-разному. Том сказал, что ему больше всего не хватает ветра. Чего-чего, а ветров у нас предостаточно, как ты знаешь. Но это не ветер, это пыльная песчаная буря. Том сказал, что, когда он вернется домой в Хьюстон, то заберет жену и ребят и будет целыми днями носиться на парусной яхте, чтобы ветер всего его пронизал. Грета говорила, что ей не хватает дождя — не нашего убогого лимитированного душа, а настоящего дождя. Ей хочется промокнуть. Она сказала, что, когда вернется в Берлин, выбросит все зонты и плащи. Патрик Томсон (он прапраправнук знаменитого Джи-Джи) сказал, что больше всего мечтает о настоящем лондонском тумане, который он так ненавидел на Земле и из-за которого едва не был отстранен от участия в экспедиции, попав за год до старта в автомобильную катастрофу. А я сказал, что хочу пойти с тобой и с Маринкой за грибами, что скучаю по осеннему мокрому лесу, по подосиновикам. (Кстати, слово «подосиновик» транслейтор не смог перевести, мне пришлось рисовать.) После всех этих признаний Карел Швабек, психолог, уже давно получивший за мудрость кличку Чигл (сокращенное: чехословацкий игл-оул — филин), изрек, по все мы самые типичные метеоностальпаты — самая распространенная психокатегория в космосе — и ему с нами скучно. Мы со смехом начали извиняться перед Чиглом за свою ординарность, но тут вдруг под общий смех Сириль Небург сказал, что ни о каком лесе и дожде он не думает, а мечтает поесть улиток в кафе «Мир химер» рядом с его домом на острове Сан-Луи в Париже.

Ты даже не представляешь себе, сынок, каким сокровищем кажется отсюда Земля…

Обнимаю тебя и жму лапу.

А теперь продолжим цикл «Марсианских лекций» для вашего кружка.

Как вы знаете, друзья, в солнечном хороводе планет Земля и Марс приближаются друг к другу довольно часто: каждые два года и 50 дней наступают противостояния Марса. А каждые 15–17 лет воля небесной механики сводит эти миры па расстояние, минимально возможное для их орбит. Наступает Великое противостояние Марса. Тогда Марс находится примерно в 56 миллионах километров от Земли. Это всего в миллион раз больше, чем от Москвы до Смородинки, где мы летом жили с Митькой. Но из всех Великих противостояний, если не считать того, сравнительно недавнего, когда люди впервые прилетели на Марс, самым знаменитым в его истории было противостояние 1877 года.