Валерий Шубинский - Азеф

Подпись: «Готовый к услугам покорный слуга W. Sch. (poste restante [13] До востребования. )».

Что за В. Ш.? Вильям Шекспир, что ли?

Ветеран революции, последний глава «Народной воли» Герман Лопатин говорил про Азефа после его разоблачения, давая показания следственной комиссии Партии социалистов-революционеров:

«Это человек, который совершенно сознательно выбрал себе профессию полицейского агента, так же как другие выбирают себе профессии врача, адвоката и т. п. Это практический еврей, почуявший, где можно больше заработать, и выбравший себе такую профессию» [14] ГА РФ. Ф. 1699. Оп. 1. Ед. хр. 128. Л. 140. .

Неправда. «Практический еврей» выбрал профессию инженера. Он долго и старательно учился и стал отличным специалистом.

А сотрудничество с полицией он выбрал… зачем же?

Деньги? Да, конечно, но, может быть, также — обида.

Молодой Сергей Зубатов, будущий знаменитый охранник и социальный реформатор, известный человек в российской истории и заметный — в судьбе Азефа, по собственным словам, пошел на службу в полицию из ярости: оказалось, что революционеры использовали публичную читальню, которую Зубатов держал вместе с женой, как явку, не ставя хозяев читальни в известность и «втемную» подвергая их опасности.

Можно осторожно предположить, что и Азефом двигало что-то подобное. Не будем забывать: это был, видимо, очень закомплексованный молодой человек. А значит, гораздо острее воспринимающий оскорбления.

Ратаев недоумевал позднее: как мог пойти на предательство давний агент, который «до поступления на службу не был революционером»? Полицейский чиновник забыл подробности. Революционером молодой Азеф или Азов был. Очень маленьким, рядовым, но… Ведь не затем же он пошел в революционную организацию, чтобы сразу ее предать?

Революция — это была гвардия поколения, ее элита, ее рыцарский орден. Так, по крайней мере, казалось большинству. И вот толстый уродливый парень где-то с пятью классами реального училища, нищий, поневоле пронырливый неудачник без определенных занятий и с неважной репутацией вступает в этот «орден», орден погибающих за великое дело любви, и рад, что его взяли. Ему нет никакого дела до рабочих, но он пропагандирует Маркса в рабочих районах, он, рискуя, разъезжает по городам с заданиями организации… И каков результат? Благородные товарищи по подполью обманывают его, толстого Евно, на отборный ростовский лад. Обманывают — потому что не считают своим. А с чужими — можно всё. Так Сергей Геннадиевич Нечаев учил.

Ну, так ужо он, черненький, покажет им, якобы беленьким.

И еще. Азеф, конечно, не знал фразы Пушкина про «неразлучные понятия жида и шпиона». Но про существование этих «неразлучных понятий» — знал еще как. Принять на себя роль «жида-шпиона», по гнуснейшим стереотипам — так могла выразиться его еврейская обида. Хотя не будем забывать, что и среди тех, за кем он в первые годы шпионил, где-то три четверти составляли евреи: это же была русская академическая колония в Германии, а из кого она состояла и почему, мы уже писали.

Конечно, в нем были задатки авантюриста, обманщика, двойного игрока. Но их надо было разбудить. Эта честь досталась ростовскому марксистскому кружку. Знали бы юноши, что они разбудили.

В письме, обращенном в Департамент полиции, была такая фраза:

«Если сведения, которые я могу Вам доставлять, найдете полезными, то прошу об этом меня уведомить заказным письмом».

Это уже прямое предложение услуг.

Как известно, в КГБ СССР не очень любили «инициативников». В царское время смотрели на вопрос шире. Ни от чьей помощи не отказывались. Впрочем, ничто не предвещало, что скромный W. Sch., доносчик из Карлсруэ, вырастет в супер-агента (и в суперпредателя).

Департамент государственной полиции был создан в 1880 году, во время «оттепели» накануне убийства Александра II — «диктатуры сердца» Лорис-Меликова. До этого существовало две полиции: политическая (Третье отделение с прикрепленным к нему Отдельным корпусом жандармов) и обычная (находящаяся в ведении Министерства внутренних дел). Их компетенции пересекались, они соперничали друг с другом, это сказывалось на результатах работы.

Департамент полиции объединял политический и общеуголовный сыск. При нем в крупных городах с 1890-х годов стали создаваться отделения по охранению общественной безопасности и порядка, в просторечии охранные отделения. Работа этих отделений координировалась Третьей канцелярией Департамента полиции. Именно это именовалось и именуется «царской охранкой». Но это не была цельная общегосударственная структура вроде петровской Тайной канцелярии или ЧК — ОГПУ.

Охранка ведала политическими делами — точнее, розыском государственных преступников. Дознание же было делом Отдельного корпуса жандармов, который теперь подчинялся непосредственно министру внутренних дел.

Короче говоря, вместо прежней сложной и конфликтной системы была создана система еще более сложная, хаотическая и конфликтная. Положение спасали таланты отдельных сотрудников. Но на беду самые талантливые из них (как тот же Судейкин) оказывались карьеристами и авантюристами. Полицейская служба, в отличие от революционной борьбы, считалась делом малопочетным. Рыцари без страха и упрека редко шли туда. А в секретные сотрудники — особенно…

Итак, 3 апреля в Департаменте полиции делу W. Sch. был дан ход. Вице-директору департамента С. Э. Зволянскому было доложено, что «какое-то лицо в Карлсруэ» предлагает свои услуги и что в его утверждениях «есть кое-что правды».

Зволянский распорядился «войти в сношения» с «этим господином» — «он все-таки что-то знает». И вот 20 апреля (3 мая) в Карлсруэ господину W. Sch. до востребования было отправлено следующее письмо:

«Милостивый государь!

Существо и деятельность кружка в Карлсруэ нам известны и единственное, что нам может быть полезно, это доставление достоверных и точных сведений об отправке в Россию транспортов запрещенных изданий, с указанием когда, куда, по какому адресу и через кого именно они пересылаются. Если Вы можете и желаете доставлять эти сведения, то благоволите написать об этом, но предварительно назовите себя и объясните, чем Вы занимаетесь, т. к. с неизвестными лицами мы сношений не ведем. Вы можете быть совершенно уверены, что Ваше имя будет известно только лицу, пишущему Вам, как равно Вы можете рассчитывать на солидное вознаграждение за всякий своевременно указанный транспорт книг» [15] Конец Азефа. С. 71. .

Письмо было подписано «Н. Виноградов», но писать рекомендовалось на имя Безрукова.

Почувствовав себя увереннее, Азеф ответил длинным и подробным письмом: