Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

Правительство Великобритании также стало рассматривать возможность использования скрытых мер с целью свержения власти большевиков. Ставки поднимались, и главные игроки, включая Муру и Локарта, вот-вот должны были оказаться глубже втянутыми в эту игру.

В то время они вели себя так, будто все идет хорошо. Последняя неделя пребывания британской миссии в Петрограде совпала с Масленицей – традиционной русской православной Масленой неделей, когда можно было объедаться перед началом Великого поста. В понедельник Мура устроила небольшой второй завтрак в своей квартире. Гостями были четверо ее оставшихся английских друзей [132].

Среди них был Френсис Кроуми, статный и обходительный как всегда, единственный, кто должен был остаться в Петрограде, чтобы обеспечить там английское присутствие. Кроуми считал, что жить в большевистской России тяжело в финансовом отношении: баранья нога стоила два фунта стерлингов, и он жаловался тем, кто находился в Англии, что «нужно пожить в таких условиях, чтобы поверить» [133]. Но жизнь все еще была легкой, если ты был готов и имел возможность тратить целое состояние, как Мура.

Молодой Денис Гарстин был еще одним гостем, таким же полным жизни и веселья, как и всегда, – «предводитель славных парней», как называл его один из офицеров командного состава [134]. Локарт отобрал его для своей команды. Даже неукротимая натура Гарстино с трудом позволяла справляться с напряжением, но его богатый запас оптимизма был еще далек от полного истощения. Недавно он встретился со скандально известной Александрой Коллонтай, продвигавшей свою идею «большевистского брака». В противовес ее репутации Гарстино назвал ее «тихой женщиной маленького роста в неприбранной темной квартире, полной большевиков». Он беседовал с ней в крошечной спальне: «Я сказал ей, почему не согласен с большевизмом, и попросил ее как пропагандист пропагандисту объяснить мне многие вещи». Ее ответы произвели на него впечатление, и он нашел ее очаровательной. «Она не миловидна и не молода, – заявил он, – но привела меня в замешательство» [135]. Эта встреча шокировала петроградскую буржуазию; капитан британской кавалерии наедине с комиссаром, особенно с такой сенсационной репутацией, – что же дальше?

Трио капитанов среди приглашенных завершал Хикс, который быстро стал третьим человеком в британской миссии после Локарта и Кроуми. Локарт – единственный гражданский человек среди приглашенных – сочинил для всех нескладные стишки, Кроуми выступил с беззаботной речью, а Мура все подавала и подавала традиционные масленичные блины с икрой, которые гости запивали водкой, и все это сопровождалось бурей смеха честной компании [136].

Это было последнее «ура» английских игроков в России; но начиная с этого момента ставки будут расти так быстро, что им придется бороться, чтобы за ними поспевать. Еще до окончания лета двое из присутствовавших на этом застолье будут мертвы, а другие трое – окажутся в тюрьме ЧК, думая о том, что в любой момент могут оказаться перед расстрельной командой.

Переезд властей в Москву начался. Ленин переехал первым. В следующую субботу 16 марта за ним последовал Троцкий. Он отправился специальным поездом в сопровождении семисот латышских стрелков – «преторианской гвардии нового красного Наполеона» [137]. С ним также уехали сотрудники его штаба и – на почетных местах – Роберт Брюс Локарт и капитан Уильям Хикс. В пути они вместе с Троцким обедали, и тот продолжал уверять Локарта, что намерен воевать с немцами. Он только что был назначен комиссаром по военным и военно-морским делам, или военным министром, как все называли эту должность, и говорил, что не примет этот пост, если Россия не начнет воевать. Локарт до поры до времени предпочитал верить ему.

Оставшись в Петрограде, Мура почувствовала себя одиноко. Ее дети были с ней, но это не могло длиться долго. Для них было слишком опасно оставаться в городе, и Мура неохотно приняла решение позволить Кире, Павлу и Тане поехать в Йендель, чтобы о них там заботился Иван.

Так как граница была закрыта, а Эстония находилась под контролем Германии, предприятие было рискованное. Детей тайно вывезли из Петрограда в быстрой тройке – виде транспорта, который все еще составлял основу почтовой службы в России. Мики поехала с ними. Она ехала навстречу величайшей опасности: подданная Великобритании направлялась в государство, подконтрольное Германии. У нее был фальшивый паспорт, и ей были даны указания не произносить ни слова по-английски до тех пор, пока они не окажутся в Йенделе [138]. Мики никогда хорошо не владела русским языком, так что эта поездка была сопряжена с рисками. Помимо Мики детей сопровождали два фокстерьера их бабушки. Продуктов в столице так не хватало, что мадам Закревская больше не могла прокормить их.

Снабженная продовольствием на один день, в сопровождении швейцарца, который зарабатывал себе на жизнь, нелегально переправляя людей через российские границы, маленькая группа беженцев разместилась в почтовой тройке и отправилась в путь. Какой бы бесстрашной ни была Мики, она боялась за детей. Свой собственный язык она могла держать за зубами, но дети росли, говоря в семье по-английски, и в своем возрасте (Тане было три года, Павлу – пять лет, а Кире – семь) кто знает, что они могли выпалить, как бы строго их ни предупреждали, что нужно помалкивать.

После долгой, изнурительной поездки – на земле все еще лежал снег, который замедлял движение колесной тройки, – они добрались до эстонской границы. Дети молчали, и они пересекли границу без вопросов со стороны пограничников. В конечном счете они добрались до Йенделя, где их встретил Иван.

Под защитой Германии в Эстонии был восстановлен порядок, и жизнь Бенкендорфов – Ивана, детей и всех их родственников – стала спокойной и безопасной. Но дети оказались теперь в трудном положении. Граница между ними и их матерью была границей между враждующими государствами, и они больше не могли вернуться.

Мура объяснила причину того, что сама она осталась в России: там была ее мать, которая не могла отправиться в дорогу. Но у нее была и гораздо более веская причина. Оказавшись теперь свободной от своей самой главной ответственности, она с нетерпением ожидала того момента, когда сможет поехать в Москву, чтобы быть с Локартом.

Пятница 12 апреля 1918 г., Москва

Молодая женщина лежала лицом вниз на ковре в окружении осколков дорогого фарфора и разбитых бутылок из-под шампанского. Великолепный обюссонский ковер был пропитан вином и кровью, а обитые шелком стены гостиной – испещрены отверстиями от пуль. Яков Петерс, заместитель начальника ЧК, ткнул носком ботинка женщину под ребра и перевернул тело. Ей в шею попала пуля, а ее растрепанные волосы слиплись от запекшейся темно-красной крови.