Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

Она слишком далеко оттолкнула его. Горький ей был нужен, нужен как друг и литературный наставник, а также как гавань во враждебном мире. Понянчившись со своими чувствами с неделю, в начале января 1926 г. Мура написала Горькому высокопарное письмо. В нем она упоминала знаменитое прощальное стихотворение Сергея Есенина – русского поэта-эмигранта, который совершил самоубийство в Петрограде двумя неделями раньше. Молодой и очень красивый, Есенин был чрезвычайно популярным автором любовной лирики, молодым любимцем России и любителем женщин (он был недолго женат на Айседоре Дункан и недавно женился на внучке Толстого). Страдая от депрессии, он убил себя в гостиничном номере, оставив последнее стихотворение другу. Говорили, что из-за отсутствия чернил он написал это стихотворение своей кровью.

Цитируя это стихотворение в своем письме к Горькому, Мура подразумевала, что, возможно, она пытается получить аналогичные прощальные слова от него [604]:

Наступило молчание. Горький в своей комнате над Неапольским заливом и Мура в занесенном снегом Каллиярве размышляли о своих чувствах.

Что случилось потом, не было зафиксировано документально. Возможно, телеграмма, телефонный звонок, просто успокоение и стихание чувств. Неделю спустя Мура снова написала Горькому. Она сообщила, что была больна, и извинилась за задержку с отъездом; скоро она уже будет в пути назад в Сорренто.

Мура вернулась в начале 1926 г., и отношения продолжились. Раны были подлечены, но не затянулись. В феврале Горький заметил, как она прячет письмо, когда он вошел в комнату [606]. К апрелю она уже снова путешествовала, занимаясь его издательскими делами и затруднительной финансовой ситуацией. Платежи из России не поступали, а ведь именно там была его самая большая читательская аудитория. Нехватка наличных денег была такой острой, что он думал о продаже части любимой коллекции нефритовых статуэток.

Когда Мура была в отъезде, в их отношениях снова появились трещины, и скоро они снова ругали друг друга за отсутствие писем и искренности в них. Мура написала Горькому, что, как ей казалось, она убедила его зимой, что планирует остаться его «женой» и не собирается покидать его. По ее словам, она «решила больше не видеться с «Р» [607].

Муре приходилось иметь дело не только с паранойей Горького. Она узнала, что муж ее сестры Аллы совершил неудачную попытку самоубийства. Как и Алла, он был морфинистом.

Тем летом дети Муры наконец встретились с мужчиной, который играл главную роль в жизни их матери столь долгое время, благородным и далеким человеком, от которого они получали рождественские подарки, но которого никогда не видели. Таня, которой теперь было десять лет, Павел, которому исполнилось одиннадцать, и шестнадцатилетняя Кира вместе с Мики приехали на поезде в Италию. Было жарко и душно, и после долгой поездки они добрались до Сорренто ближе к вечеру. В тот же вечер детей привели знакомиться с этим великим человеком. Первое впечатление Тани: он был очень высоким и худым, но излучал силу. Дети нервничали, но их успокоили добрый взгляд и мягкие манеры; они обнаружили, что могут расслабиться в его обществе. В их памяти он остался в вышитой татарской тюбетейке, с огромными свисающими усами; его легко можно было растрогать до слез, и он работал чуть ли не целый день. Он пытался участвовать в детских играх, но часто был вынужден прекращать это, так как от слишком большого напряжения начинал кашлять. «Было что-то человеческое и даже трогательное в этом огромном человеке с хриплым голосом, – вспоминала Таня. – Я считала его совершенно удивительным, серьезным и веселым, мягким с нами, детьми, и полным сочувствия ко всем» [608].

Если Мура надеялась, что знакомство Горького с ее детьми успокоит его, то она, возможно, оказалась права. Но следующий разлад между ними пришел с совершенно неожиданной стороны. Горький снова вызвал полемику в обществе, и на этот раз Мура встала на сторону общественности.

20 июля 1926 г. Феликс Эдмундович Дзержинский – наводящий ужас руководитель ЧК, здоровье которого редко было хорошим, да еще ухудшилось в ходе осуществления красного террора, наконец умер. Горький был его другом в дни, когда до революции они были объявлены вне закона, и оставался с ним в хороших отношениях. Под давлением со стороны Екатерины Горький поддался на уговоры написать панегирик. «Я совершенно ошеломлен смертью Феликса Эдмундовича, – написал он. – Я надоедал ему по различным вопросам, а так как он был одарен тонко чувствующим сердцем и сильным чувством справедливости, мы сделали очень много добра» [609]. Это было напечатано в советской прессе. Русские эмигранты по всему миру были возмущены. Это был хуже, чем превозносить Ленина. Они или их друзья и семьи пострадали от кулака ЧК Дзержинского. «Тонко чувствующее сердце»? Сколько невинных русских людей получили пулю в затылок от его палачей? Сколько еще голодали и умерли в его тюрьмах?

Мура была одной из этих заключенных. Но она умерила свое неодобрение и лишь сдержанно упрекнула Горького [610].

Дети провели у Горького два месяца и видели свою мать чаще, чем привыкли ее видеть (обычно она приезжала в Эстонию на две-три недели, да и эти визиты прерывались поездками в Таллин). Мура, по-видимому, забывала о том, что ее долгое отсутствие расстраивает их. Каждый август перед ее приездом в Каллиярве начинались приготовления: освобождали и убирали ее комнату, в нее ставили таз, кувшин для воды и переносное биде, собирали для нее цветы, и дом был готов к ее приему. По приезде она раскрывала чемодан, полный подарков для всех – там были блузка для Мики, шелковые чулки, разноцветные карандаши, граммофон, альбом для открыток… После того как подарки были открыты, они все отправлялись завтракать. Мура садилась во главе стола и была главной в разговоре. Она ожидала, что ее «будут обожать и относиться к ней как к «оракулу с запада»; она создавала атмосферу поклонения главной героине», – вспоминала Таня [611].

После нескольких недель различных игр и плавания в озере наступала пора отъезда. Мики становилась напряженной при приближении расставания, Павел и Таня – подавленными, зная, что Мура скоро уедет. Когда все ее вещи уже были упакованы, по старой русской традиции все собирались, чтобы помолчать минутку и благословить путешественницу в дорогу. Так как Мура всегда уезжала поздно вечером, дети были уставшими и взвинченными. Их тетя Зоря, которая вместе с Мики заботилась о детях во время отсутствия Муры, не одобряла этого эмоционально заряженного, затянувшегося, почти театрального прощания.