Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

Ей удалось найти время, чтобы еще раз получить английскую визу и провести некоторое время в июне с Уэллсом в Истон-Глибе. Когда Мура приехала туда, там гостил сын Уэллса от Ребекки Энтони Уэст. Он был на прогулке, когда прибыла Мура, а возвратившись, увидел своего отца и ее сидящими на садовой скамейке у дерева. «Их лица озаряла радость оттого, что они снова вместе, и явное счастье на лицах делало картину незабываемой. Когда мой отец был счастлив, он был самым приятным из людей, в компании которых хотелось находиться». Энтони вернулся домой к своей матери и, чуть не лопаясь от возбуждения, рассказывал о том, как замечательно провел время, но Ребекка холодно его встретила, она рассердилась оттого, что ее сын оказался таким изменником [646].

Уэллс и Мура провели время в Лондоне, где Мура начала внедряться в английский литературный и издательский мир. Она была представлена грозной Барбаре Бэк – директору издательства «Хайнеман», акуле, которая, по слухам, спала одновременно с Сомерсетом Моэмом, его секретарем и своим возлюбленным Джеральдом Хэкстоном. Она приказала своему курьеру – молодому Руперту Харт-Дэвису играть вместе с ней в паре в матче по бадминтону с Мурой и Уэллсом. Потом они отправились в новую квартиру Уэллса на Бейкер-стрит, чтобы выпить чаю. Харт-Дэвис остался под впечатлением от Муры, назвав ее энергичным, увлеченным противником на игровой площадке. Она отказалась от чая, предпочтя «бренди с содовой и большую сигару», за которыми обсуждала с Уэллсом политику и правительство [647]. Она произвела глубокое впечатление на двадцатитрехлетнего молодого человека. В более поздние годы жизни он обожал Муру за ее доброту и сердечность. «Она обнимала вас не просто руками, а всем своим «я» [648].

В оставшуюся часть того лета она не спеша возвращалась к больному Горькому в Сорренто через Париж, Берлин и Эстонию. Но к октябрю снова уже была в Лондоне, где обедала с Локартом в гостинице «Савой», прежде чем уехать в Геную и Берлин. Они с увлечением обсуждали последнюю сплетню – Мура рассказала ему, что писатель Арнольд Беннет пресытился своей любовницей-актрисой и «утратил свое вдохновение, с тех пор как она заставила его отказаться от ношения рубашек в цветочек» [649]. Она потчевала его рассказами о Горьком, который потратил все свои деньги и зарабатывал лишь около трехсот фунтов стерлингов в год, несмотря на то что в России ежегодно продавалось более двух с половиной миллионов его книг. Сталин не выпускал деньги из страны, делая невозвращение на родину невозможным для Горького. Тем временем с каждым годом Мура все меньше и меньше виделась с ним и проводила все больше времени в Великобритании.

С каждой поездкой она расширяла свою социальную сеть, собирала новую информацию, добавляла новых авторов в список «Эпохи». И слухи о ней никогда не утихали – говорили, что ее поездки были прикрытием для деятельности то ли как советской шпионки, то ли двойного английского агента. И в то же время неугомонные и сильные чувства заставляли ее заводить новых любовников.

Она не жила в доме Уэллса, когда была в Англии; вместо этого останавливалась у графа Константина Бенкендорфа и его жены. Константин – дальний родственник ее погибшего мужа Ивана, был сыном графа Александра Константиновича Бенкендорфа – последнего посла имперской России при Сент-Джеймсском дворе. Вдова Александра – графиня Софья поселилась в Англии после его смерти в 1917 г., сдав в аренду свой лондонский дом и живя в причудливом садовом домике Лайм-Килн в Клейдоне, графство Суффолк, где выращивала розы. Софья умерла в 1928 г., и Константин унаследовал Лайм-Килн. Смело объявив о своей связи с семьей Бенкендорф и пустив в ход все свое обаяние, Мура обрушилась на Константина, ожидая от него гостеприимства, – и получила его [650]. На протяжении последующих полутора десятков лет она получала его в большом объеме.

Будучи либералом по политическим взглядам, Константин женился на арфистке Марии Корчинской и имел семилетнюю дочь Натали. Константин был старше Муры на двенадцать лет, служил на русском императорском флоте, был взят японцами в плен во время войны 1905 г. и некоторое время работал в Лондоне со своим отцом. Живя там, он подружился с писателем, путешественником и светским львом Морисом Бэрингом, который ввел его в политический и литературный круги, в которые входили Артур Бальфур, Джордж Бернард Шоу, король Эдуард VII и Герберт Уэллс. Константин вернулся в Россию перед Первой мировой войной, чтобы заниматься семейным поместьем, и проживал в квартире в Санкт-Петербурге вместе с Бэрингом. После революции он решил связать свою судьбу с пролетариатом и поступил служить на Красный флот. Но его карьера там не сложилась ввиду подозрений, которые внушало большевикам его происхождение. В разное время он сидел и в Кремле, и в Бутырке – той самой тюрьме, в которой Мура провела две ужасные недели в сентябре 1918 г. [651]

Так как они были ветеранами-сидельцами чекистской тюрьмы и прогрессивно мыслящими аристократами, работавшими на большевиков, наверное, между ними и возникло взаимопонимание, которое повлекло Константина и Муру друг к другу. Как и Муру, некоторые русские эмигранты считали Кони советским шпионом [652]. Кое-кто считал, что знакомство с ним Муры предшествовало ее появлению на пороге его дома в Лондоне в 1930 г. Когда-то он служил пограничным комиссаром в Эстонии в то время, когда Мура пересекала ее границу [653].

Константин был похож на Ивана – невозмутимый, прямой и склонный к полноте. Но по темпераменту он был ближе Муре – прогрессивно мыслящий, либеральный, умеющий приспособиться к обстоятельствам и утонченный. Он был флейтистом и, уйдя с флота, поступил в оркестр, где и встретил свою жену Марию. Ему было сорок лет, ей – двадцать семь. Они бежали из России в 1924 г. и присоединились к графине Софье в Англии. Как и многие другие русские эмигранты, Кони не нашел себе дела в Англии и стал играть в азартные игры, предоставляя жене зарабатывать им на жизнь. Большую часть своего времени она проводила в Лондоне, устраивая свою карьеру, пока Кони жил в Лайм-Килн.

Через несколько месяцев после приезда в Англию Мура сумела растопить сердце Кони. У них начался роман, которому было суждено продлиться пятнадцать лет. Он был обаятельным человеком, вызывавшим симпатию и восхищение [654]. Когда Мура рассказывала о себе одному другу много лет спустя, она сказала: «Горького и Уэллса я любила. К Константину я испытывала физическую страсть, которую он удовлетворял» [655]. Его дочь Натали, которая знала об этом романе из семейных сплетен, росла, ненавидя Муру [656]. Когда ее в возрасте двенадцати лет в 1935 г. привезли на каникулы в Каллиярв, ее сильно раздражало общение с Мурой, и она возненавидела всю ее семью. И хотя она сочла Таню красивой, ей сильно не понравился Павел, а в Кире девочка увидела «религиозную маньячку, ежедневно ходившую на обедни, со странностями в голове» [657].