Павел Батов - В походах и боях

Комдив ответил, что может дать только лестный отзыв.

— Но сейчас ему туговато, — добавил Черняев, — ведь он только что назначен на дивизию, до этого командовал кавалерийским полком, а в финскую был офицером для особых поручений при командарме второго ранга Штерне.

Я рад был тому, что среди командиров соединений есть воспитанник Г. М. Штерна. Этого талантливого, с высокой общей и военной культурой человека я знал еще по боям в Испании. Штерн немало сил отдал созданию народно-революционной республиканской армии в Испании.

Конечно, у Г. М. Штерна Первушину многому удалось поучиться, но главной школой для него стал Дальний Восток…

— Там учили воевать по-настоящему…

Мне были понятны эти слова комдива: имя маршала В. К. Блюхера, опыт, накопленный ОКДВА под его командованием, были широко известны командирам и политработникам Красной Армии.

Своим низким хрипловатым голосом Черняев докладывал о жизни и боевой учебе полков в лагерях. Он тревожился тем обстоятельством, что техническая вооруженность дивизии далека от современных требований. Автотранспорта почти что нет, значит, в маневре связаны: территория огромная, к тому же мы в ответе за всю линию побережья, а случись что, все передвижения частей придется совершать на «одиннадцатом номере» (так бойцы окрестили пеший способ хождения). О своих подчиненных командир дивизии рассказывал живо, добираясь, как говорится, до сокровенной струнки. Помнится, о начальнике разведывательного отделения капитане Лисовом он отозвался так: «Недавно в Москве кончил разведкурсы, знания имеет, по натуре к делу подходит — хитер, как запорожец, черта за нос проведет». В свое время читатель удостоверится, как такое дело получалось у капитана Николая Васильевича Лисового. Я о нем сохранил самые хорошие воспоминания.

— Разрешите узнать последние новости, — говорил Черняев. — Мои командиры хотят знать, чего ждать и к чему готовиться. Позавчера в полках был лектор из Москвы. Так вот, он сказал, что не надо преувеличивать значение заявления ТАСС от четырнадцатого числа. Он сказал, что нам известно, кто такие правители Германии. Мне уже звонил Юхимчук, есть у нас такой командир полка, до того дотошный, доложу вам, что спасу от него нет, — ему все вынь да положь, как в академии… Звонил и спрашивал, кому верить — газетам или лектору.

Условились, что завтра утром буду в дивизии, соберем товарищей и потолкуем. Главное — готовность дивизии должна быть на высоте, поскольку время тревожное. С таким напутствием комдив был отпущен. Штаб 9-го корпуса разместился в гостинице в центре города, он еще был на чемоданах — управление корпуса недавно перевели сюда с Кавказа. Работали со штабными офицерами допоздна, и наконец, когда остался один, можно было подвести итог первым впечатлениям. Итог выходил не очень утешительным. Я имею в виду не людей, наоборот, первое знакомство с людьми обнадеживало, но общее положение дел выглядело нехорошо. Нарком наименовал мою должность громко, а войск у «командующего сухопутными войсками Крыма», как говорят, кот наплакал. Две дивизии неполного состава с их четырьмя артполками тоже неполного состава. У самого корпуса все дело упиралось в организацию и укомплектование. Своей штатной артиллерии не имеет, не говоря уже о танках; войска связи и саперные части в зародыше. Думалось: все зависит от того, сколько времени нам отпустит судьба на то, чтобы привести оборону Крыма в должный порядок. Судьба ничего не отпустила. Едва забрезжил рассвет, явился начальник штаба и, стараясь быть спокойным, сказал:

— Получены данные. Только что противник бомбил города Украины и Крыма.

В этот первый авиационный налет немцы применили наряду с фугасными и зажигательными бомбами также и морские магнитные мины с целью блокировать боевые корабли в их базах, однако часть мин упала на берег и в городе. Война показала свой грозный облик. Наши люди в частях и на военных кораблях встретили начало войны спокойно, с твердой уверенностью, что Гитлер понесет неминуемое поражение. Между прочим, не могу забыть одну деталь этого дня. Мне рассказывал позже Герой Советского Союза Федор Иванович Винокуров (тогда он был в 156-й дивизии секретарем дивизионной партийной комиссии), что при первом авианалете несколько бомб разорвалось на территории штаба дивизии. Жертв, по счастью, не было. Собрали еще теплые осколки и положили на стол. Тут были и начальник штаба полковник Гончарук, и начподив батальонный комиссар Гребенкин, и, конечно, вездесущий Лисовой, и даже такой хладнокровный человек, как начальник артиллерии дивизии полковник Полуэктов. Они стояли и смотрели на куски рваного железа. Кто-то проговорил: «Так вот чем убивают людей…»

С началом войны Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед сухопутными войсками Крыма задачу вести оборону побережья и не допустить высадки как морского, так и воздушного десанта, а перед Черноморским флотом обеспечить господство наших военно-морских сил на Черном море. Это было единственно возможное и правильное решение. Не учитывать опасности вторжения с моря было нельзя. В нашей памяти еще слишком свежи были десантные операции гитлеровцев на Крите и в Норвегии. И зря некоторые историки упрекают Генштаб в том, что он будто бы сразу дал Крыму неправильную установку. Ошибку совершили позже, когда неудачи наших войск на Южном фронте создали для Крыма новую ситуацию, а инерция противодесантной обороны продолжала действовать, крайне мешая сосредоточению всех сил на севере полуострова.

Полученная задача обязывала нас определить место и роль 9-го отдельного стрелкового корпуса в общей обороне Крыма. Судьба полуострова тесно связана с судьбой Черноморского флота. Следовательно, обязанность сухопутных войск состояла в том, чтобы всемерно способствовать боевым действиям Черноморского флота и его авиации, располагавшейся (до осени 1941 года) на равнинной, северной части полуострова, постараться как можно скорее добиться дружной и согласованной работы с командованием флота. Силами 9-го стрелкового корпуса мы должны были построить рубежи обороны, необходимые для защиты Севастополя с суши. С такими мыслями я и явился к командующему флотом. Отношения сразу наладились хорошие. Военный совет Черноморского флота заслушал мой доклад о боевых порядках сухопутных войск при противодесантной обороне побережья, рассмотрел построение системы огня артиллерии стрелковых дивизий и ее взаимодействие с корабельной и береговой артиллерией и т. п. Мы также представили наш план строительства оборонительного рубежа — внешнего укрепленного пояса — по высотам со стороны Симферополя, чтобы прикрыть Севастополь с суши, если противнику удастся высадить десант. Этот рубеж, включавший две линии траншей полевого типа, был в течение июля построен при огромной помощи местного населения. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, помню, сам предложил нам морские мины для установки на сухопутных рубежах. В помощь войскам было выделено шесть артиллерийских батарей. На рубежах появились орудия, снятые с ремонтирующихся кораблей. Были созданы артиллерийские группы поддержки сухопутных войск с моря (сюда входили линкор «Парижская коммуна», крейсеры «Красный Крым», «Красный Кавказ» и некоторые эсминцы). В Утлюкский залив вошли канонерские лодки Азовской военной флотилии, для поддержки войск на Арабатской стрелке высадился отряд морской пехоты. Сотрудничество налаживалось. То, что мы успели сделать, помогло затем в трудной борьбе на Перекопском валу и Ишуньских позициях.