Павел Батов - В походах и боях

Разведку Н. В. Лисовой поставил на Ишуньских позициях вполне удовлетворительно. Мы имели достаточное количество контрольных пленных и сведения о передвижении вражеских войск, особенно о сосредоточении их танковых частей. Можно сказать, что энергия и инициатива капитана не знали границ. Порой он позволял себе кое-что лишнее. В более поздний период войны я вряд ли простил, если бы в какой-либо дивизии начальник разведывательного отделения сам лазил к немцам в тыл. Но сейчас речь идет о первых месяцах войны.

Приведу один эпизод из богатой приключениями жизни разведчика. Он и майор Н. Ф. Алексеенко поставили на «пикап» ручной пулемет, взяли с собой двух пулеметчиков и поехали проверить, как «закопались и закрепились войска на переднем крае». Передний край они проскочили и, едва подъехали к скирде сена, увидели подходившую немецкую роту пехоты. Укрывшись за скирдой, открыли почти в упор огонь из пулемета. Немцы залегли, потом начали двигаться вперед, но под огнем понесли потери и отошли примерно на километр. Разведчики взяли трех раненых солдат противника и отправились обратно. Но 417-й полк встретил их дружным огнем. Почувствовали — несдобровать! Лисовой поднял руки и пошел… сдаваться своим в плен. История эта окончилась благополучно, только один пулеметчик все же был ранен в руку.

Но обратимся снова к славному коллективу командиров и политработников 172-й дивизии, поскольку именно этому соединению суждено было среди войск оперативной группы играть в октябрьских боях первую скрипку.

Полковник Ласкин по характеру своему был «командиром переднего края». (Во время войны существовало на фронте такое определение, очень емкое и точное. И вошло оно в обиход от самих солдат.) Кого-кого, а этого командира никак нельзя было упрекнуть в том, что он руководит боем издалека. Но дело не только в этом. Быстрота реакции на резко меняющуюся обстановку боя, непреклонность в борьбе, знание боевых качеств всех командиров батальонов и рот — вот что было у него главное. Мне ни разу не удалось «поймать» комдива на том, что он воюет без учета состояния подразделений, характеров их командиров, хотя, признаюсь, пробовал проверить его в этом отношении. За то небольшое время, что отвела ему фронтовая судьба — две-три недели, — удивительно быстро вжился в дивизию. Правда, И. А. Ласкин работал дни и ночи напролет, причем днем его надо было искать в батальонах (имеется в виду период до 18 октября). Комиссаром дивизии был огромного опыта и большой души человек — Петр Ефимович Солонцов.

В Воронцовке я повстречал старого знакомого — соратника по перекопским боям подполковника Василия Васильевича Бабикова. Если помните, тогда он командовал 361-м полком и был ранен, ведя контратакующий батальон к «Червоному чабану». Поправился после ранения и был назначен в 172-ю дивизию заместителем комдива, К нему относились уже как к ветерану, уважали за исключительную смелость в бою. Ласкин всегда его направлял на решающие участки боя. В трудные дни 23 и 24 октября, когда немцы ворвались на северную окраину Воронцовки, В. В. Бабиков сам повел бойцов в контратаку. И во второй раз повел. Отбросил противника.

Было приятно увидеть в дивизионном штабе другого участника боев на Перекопских позициях — капитана М. Н. Андреева, под временным командованием которого один из батальонов 172-й дивизии сумел, гоня противника, выйти на Перекопский вал. Он тоже после ранения вернулся в строй.

Ближайшим соратником полковника Ласкина был Георгии Андреевич Шафранский, начальник политотдела дивизии, в прошлом ленинградский рабочий. Любил бойцов и офицеров, заботился о них. Бывая в дивизии, я часто встречал его в передовых окопах, в массе бойцов. Когда разгорелись бои на Чатырлыке, Георгий Андреевич Шафранский многократно участвовал в атаках, презирая смерть. Может быть, самой яркой характеристикой этому офицеру будут слова самого комдива: «Шафранский? Дорогой в бою человек!»

В этом самоотверженном коллективе я снова встретил Александра Ивановича Находкина. Казалось невероятным, что в воронцовском аду, под беспрерывными бомбежками мог жить и работать этот израненный старый бывалый воин. Комдив его высоко ценил и говорил о нем с какой-то сыновней теплотой. Еще в ополчении А. И. Находкин все время рвался на фронт. Конечно, по возрасту и состоянию здоровья ему везде был отказ. Он написал Семену Константиновичу Тимошенко, с которым вместе воевал в давнее время на Кубани. Маршал понял душу старого солдата и разрешил в виде исключения принять его в строй. Так он попал в 172-ю дивизию и был назначен заместителем начальника тыла дивизии. И горячая пища в самое трудное время попадала на передовую, и боеприпасы доставлялись, и применялись всякие хитрости маскировки. Деталь: немецкие летчики охотились за нашими батареями, работники тыла создали из бревен ложную батарею и потом от души смеялись, наблюдая, как тратят попусту бомбы фашисты, а наши настоящие орудия громят врага. Находкин говорил, что счастлив «вместе с ребятами бить фашистов». Слово «счастье» было здесь на месте. С 1907 года он связал свою судьбу с нашей ленинской партией и не мог жить и понимать свою жизнь иначе. В августе 1965 года он ответил на мое письмо, и с тех пор между нами установилась регулярная связь. «Что касается меня, — пишет он, — то много писать нечего: я солдат пролетарской революции».

В дивизионном штабе работал сплоченный коллектив, боевая дружба сцементировала его, и особенно приятно было видеть, что более половины состава были молодые командиры, уже прошедшие боевую школу. По занимаемым должностям недоставало опыта, да ведь в первые полгода — а то и год! — войны трудно было найти штаб дивизии, стоявший на надлежащем уровне. Это был серьезный пробел, и не только в Крыму. Подготовка кадров для штабов и культура управления войсками тогда очень отставали. Но эти молодые офицеры были добросовестными, старательными людьми и искренне отдавали все свои силы тому, чтобы получше и быстрее довести до войск приказы командира, поточнее собрать для него и штаба данные о положении дел. Среди них выделялся старший лейтенант Иван Федорович Литвинов, человек большой смелости и острого ума. Он мог в любой обстановке разыскать любого командира, вручить распоряжение, лично выяснить обстановку на данном участке. Ну ему больше других и доставалось! Когда требовалась срочность и точность, комдив и начальник штаба дивизии посылали И. Ф. Литвинова.

Ласкин чаще всего ставил боевые задачи через ответственных офицеров управления. Литвинов, Андреев, Гореславский, пробираясь под огнем, отправлялись в полки и батальоны. Они не только встречались с командирами и политработниками, но непременно бывали в самых передовых окопах, проверяли состояние обороны, боевые порядки рот, батальонов, информировали командиров и политработников о соседях. КП был расположен неподалеку от полков, так что комдив и его ближайшие боевые соратники не только из донесений, но и по собственному наблюдению знали, что делается перед фронтом каждой части [15] Стрелковые полки 172-й дивизии: 383-й (майор В. В. Шашло), 514-й (подполковник И. Ф. Устинов), 747-й (полковник II. М. Ерофеев). .