Мириам Анисимов - Ромен Гари, хамелеон

Робер Галлимар согласился, но с условием, что Гари не будет предпринимать никаких шагов, чтобы повлиять на решение совета.

Рукопись «Одиночество питона в Париже» читали четыре критика: Клод Фарагги, Раймон Кено, Колетт Дюамель и Кристиана Барош. Клод Фарагги нашел книгу веселой и остроумной, хотя впечатление местами портили длинноты и неоправданная грубость. Он считал, что роман можно было публиковать при условии значительных сокращений, но не скрывал в целом скептического отношения к этому произведению. На взгляд Колетт Дюамель, приключения одинокого человека в большом городе были представлены в оригинальном ракурсе, но, как она выразилась, «это слишком странно, слишком чудно». Раймон Кено счел, что в «Одиночестве» «совместились черты, присущие Ионеско, Селину, Нимье и Виану». Его характеристика автора — «весьма самодовольный и по всем признакам зануда. Это всего лишь эпигон, но в своем роде явно талантливый. Что он напишет дальше? Вот в чем вопрос».

Одной лишь Кристиане Барош книга безоговорочно понравилась.

Воодушевления Барош оказалось недостаточно, чтобы убедить совет опубликовать роман Эмиля Ажара. Однако Робер Галлимар, не желая увидеть «Голубчика» напечатанным у одного из своих конкурентов, посоветовал своему двоюродному брату не упускать эту книгу. Таким образом, было решено напечатать ее, особо оговорив условие анонимности автора, в «Меркюр де Франс», являвшемся дочерним предприятием издательства «Галлимар» и возглавляемом бывшей женой Клода Симоной Галлимар. Рукопись была передана на рецензию редактору «Меркюр де Франс» Мишелю Курно. Свой отзыв о романе он начал с перечисления его достоинств: «Перед нами совершенно высококачественное произведение… Оно написано простым, живым языком, доступно всем, а также содержит глубокий смысл». Далее следовала жесткая критика. Роман содержал ряд отступлений, которые, по мнению Курно, отличались «весьма низким» качеством. За оригинальной, остроумной, хотя где-то грубоватой и затянутой первой частью следовала неудачная вторая. Может быть, автор согласится на несколько купюр? Роман не следует публиковать без исправлений. Будет очень жаль, если Эмиль Ажар откажется вносить поправки в свой текст! Мишель Курно тоже боялся, что «Меркюр де Франс» упустит этот роман, и спросил у Робера Галлимара, готов ли автор книги пойти им навстречу. Галлимар, вынужденный притворяться, отослал его с этим вопросом к Пьеру Мишо.

Галлимар предложил «Эмилю Ажару», при посредничестве Мишо, связаться с Мишелем Курно, чтобы обсудить вопрос сокращений. Гари ответил ему на это двумя письмами одинакового содержания. Под первым из них, датированным 21 февраля, стоит имя Пьера Мишо, начертанное рукой Гари, который не стал подделывать подпись, потому что знал, что его адресат в курсе событий. Второе письмо, якобы составленное 1 марта в Рио-де-Жанейро, отпечатано на бланке парижской конторы Пьера Мишо, и вместо подписи в нем стоит неразборчивый росчерк.

В обоих письмах выражалось полное согласие Эмиля Ажара на замечания, предложенные Мишелем Курно.

Девятнадцатого марта Гари отправил Пьеру Мишо довольно бесцеремонное послание за подписью Эмиля Ажара; Мишо должен был передать его Мишелю Курно.

Обдумав, по Вашему совету, нашу вчерашнюю беседу, я готов подтвердить, что согласен на купюры, предложенные г-ном Курно, да и на что угодно. Но заглавие, которое он предлагает, никуда не годится, и я предпочел бы остановиться на том варианте, о котором говорил Вам изначально: «Голубчик». Не знаю, зачем Вы так убиваетесь: не думаю, что исход этого дела каким-то образам отразится на моем материальном положении. Благодарю Вас за рекомендацию предложить эту книгу швейцарским издательствам.

Если Вы сочтете это необходимым, я могу сам ответить г-ну Курно. Когда-то он писал статьи о кино, которые мне нравились. Надо, впрочем, сказать, что я читал их вместе, особо подчеркивающем независимость его суждений…

Мне стало известно, что Вы возвращаетесь в Париж, а потому не стану беспокоить Вас телефонным звонком. Что же касается рукописи, мое единственное требование — сохранить за ней название «Голубчик», в остальном пусть поступают как хотят…

Жму Вам руку.

Подпись отличалась от предыдущих.

28 марта Пьер Мишо послал Мишелю Курно копию письма от 22 марта, которое он «получил от г-на Ажара». Во всех письмах Ажара были разные подписи, но никто этого не замечал.

Пьер Мишо дважды встречался с Мишелем Курно, выступая посредником между издательством и автором, который якобы был врачом и в прошлом делал незаконные аборты, из-за чего теперь не мог вернуться во Францию.

Вопреки всем подозрениям Курно Гари упорно продолжал гнуть свою линию. Курно «внимательно перечитал» рукопись Эмиля Ажара и 31 марта направил Пьеру Мишо свои предложения по купюрам. Он считал целесообразным несколько сократить начало и полностью убрать конец — длинную главу, которую удалось расшифровать Диего Гари по оригинальной рукописи уже после смерти отца.

Кроме того, Мишель Курно предлагал сократить ряд чересчур затянутых, на его взгляд, фрагментов, например эпизод с профессором Цуресом. Но в целом ему нравилась эта «прекрасная, увлекательная» книга. В конце Курно приписал весьма примечательный постскриптум:

Должен отметить один странный момент, связанный с этим романом: у многих из тех, кто его читал, возникает толика сомнения в существовании Эмиля Ажара и подозрение, что книга написана кем-то, кто живет в Париже и давно известен под другим именем, будь то в области литературы или в какой-то другой сфере.

Мне самому так показалось при первом прочтении, и я говорил в «Галлимар», что даже если это розыгрыш, его достоинства оттого не менее впечатляющи.

Однако вероятность розыгрыша может неблагоприятным образом сказаться на судьбе книги, и нам нужно будет, не создавая сложностей г-ну Ажару, тем не менее прояснить эту ситуацию.

В первоначальном виде объем рукописи составлял 457 страниц. Ромен Гари с сожалением согласился убрать последнюю главу, которую в «Жизни и смерти Эмиля Ажара», своем литературном завещании, он назвал «экологической», так как молодой, никому не известный автор, у которого были трения с французским правосудием, не мог позволить себе отклонять предложения редактора известного издательства.

В «Жизни и смерти Эмиля Ажара» Гари пишет:

Мне эта последняя «экологическая» глава казалась важной. Но действительно, ее «положительная» сторона, ее «идея» — мой герой, превратившись в питона, произносит речь на экологическом митинге — выбивались из общего тона книги. Так что пусть «Голубчик» останется в там виде, в каком он впервые предстал перед читателями. «Экологическую» главу можно опубликовать отдельно, если мое творчество еще кого-то интересует.