Иван Федюнинский - Поднятые по тревоге

Узнав, что до вечера у них время свободное, англичане и американцы поехали в 20-ю танковую бригаду, где имелись танки «Валлейнтайн» и «Матильда». У нас же начались приготовления к непривычной церемонии.

Под вечер я зашел в свою землянку и остался доволен: все было сделано как нужно. Богатое убранство стола напоминало праздники мирных дней.

— Приглашайте союзников, — сказал я Пигаревичу. — Они, кажется, уже вернулись из бригады.

Иностранные офицеры чинно вошли, представились. Английский полковник был сухощав, высок, американец — пониже ростом и потолще. Оба они и сопровождавшие их младшие офицеры держались скромно. Исключение составлял переводчик капитан Паркер, который вел себя несколько развязно и суетливо. Говорил он по-русски совершенно свободно, без всякого акцента.

Впрочем, особой надобности в услугах Паркера мы не испытывали. Оба полковника вполне сносно изъяснялись по-русски.

Вначале разговор зашел о незначительных вещах. Англичанин заявил, что он и его американский коллега довольны представившейся возможностью побеседовать с командующим одной из русских армий, которые так героически сопротивляются натиску общего врага — фашистской Германии. Я, разумеется, ответил, что тоже рад видеть представителей союзных армий.

Американский полковник молчал и откровенно рассматривал меня своими маленькими глазами, глубоко запавшими под тяжелыми веками. Нижняя губа у него была толще верхней и брезгливо выпячивалась вперед. Неожиданно он довольно бесцеремонно перебил англичанина:

— У нас есть вопросы, господин генерал…

— Простите, господа, — сказал я, — вопросы немного позднее. Сейчас приглашаю вас поужинать.

Первый бокал подняли за победу над фашизмом. Потом я предложил:

— Выпьем за то, чтобы эта война была последней, чтобы на всей земле после победы установился прочный мир.

Тост был принят. Но американцу, как видно, не терпелось задать вопросы.

— Господин генерал, почему Красная Армия отказалась сейчас от корпусной структуры?

— В данное время мы считаем целесообразным приблизить более квалифицированное армейское руководство непосредственно к войскам, — ответил я. — Но, повторяю, так мы считаем в данное время, в данных условиях. А дальше будет видно.

— Очень хорошо! — вступил в разговор английский полковник. — В таком случае скажите, после упразднения корпусов как быстро ваш приказ стал доходить до войск?

Вопрос был задан не случайно: управление войсками все еще являлось нашим узким местом. Это показала, в частности, Любаньская операция. Англичанин выжидательно смотрел на меня.

— Это зависит от штаба и от начальника штаба, — осторожно ответил я.

— О да, у вас очень энергичный начальник штаба! — Англичанин широко улыбнулся, показав крупные желтоватые зубы, и слегка поклонился в сторону генерала Пигаревича. Однако было заметно, что мой ответ ему не слишком понравился.

Американец засмеялся, откинувшись на спинку стула, потом, оборвав смех, спросил:

— Какое у вас мнение о танках «Матильда» и «Валлейнтайн»?

— Что ж, машины в общем-то хорошие… — Я сделал небольшую паузу, а потом продолжал: — Где-нибудь в Африке, в степных и полустепных районах, да еще в колониальной войне, когда не требуется прорывать прочную оборону, они вполне себя оправдают. Для этого, вероятно, и предназначаются. У нас же тут местность лесисто-болотистая, пересеченная, а гусеницы у ваших машин узкие, поэтому «Матильдам» и «Валлейнтайнам» трудно приходится. Кроме того, при движении по лесу, на крутых поворотах, подъемах и спусках гусеницы часто слетают. И потом, на мой взгляд, ваши машины излишне комфортабельны: в них много гуттаперчи, которая, к сожалению, легко воспламеняется. Впрочем, этот конструктивный недостаток мы устранили.

— Каким образом? — осведомился англичанин.

— Очень просто: сняли всю гуттаперчу и отдали девушкам на гребешки.

— Браво, хорошо сказано! — опять засмеялся американец. Ну а что вы скажете насчет самолетов «Тамагаук»?

— В нашей армии их нет.

— Да, но вы имели их в своем распоряжении, когда командовали пятьдесят четвертой армией, — чуть прищурившись, сказал американец.

Я подумал, что гости, видимо, успели ознакомиться с моей биографией, и ответил:

— Самолеты неплохие. Но при отправке их к нам ваши фирмы нередко допускают оплошность — не присылают запасных частей. В результате самолеты часто из-за небольших поломок выходят из строя.

— Позвольте еще один вопрос, господин генерал, — обратился английский полковник, — Как вы расцениваете значение второго фронта?

Это уже был вопрос деликатного свойства, обсуждать его мне совсем не хотелось, и я сказал:

— Отвечу вам, господа, вопросом на вопрос: что легче — драться с врагом один на один или втроем бить одного врага? Как вы думаете?

— Конечно, втроем бить врага легче, — озадаченно ответил англичанин.

— Вот и я так думаю. Прошу, господа, закусывать. Кажется, мы слишком увлеклись разговорами и забыли о наших бокалах.

После ужина все перешли в переднюю половину землянки, где был приготовлен кофе и лежали коробки с сигарами. Я сел на свое обычное рабочее место за столом. Позади меня на стене висела большая карта районов Гжатска и Вязьмы.

Капитан Паркер, расхаживая по землянке, словно невзначай подошел к ней и начал внимательно разглядывать. На карте не было никаких карандашных пометок, но я все же сказал, не поворачивая головы:

— Господин Паркер, я всегда стараюсь следовать примеру великих русских полководцев Суворова и Кутузова. Когда Суворова во время италийской кампании высокопоставленные представители австрийского правительства спросили, каковы его планы ведения войны, он ответил: «Если бы моя шляпа знала мои планы, я бы ее сжег». А Кутузов однажды заявил: «Если бы мои планы знала моя подушка, я бы на ней не спал». Вот поэтому я тоже никогда не наношу на карту своих замыслов раньше, чем это становится совершенно необходимым.

Английский полковник так взглянул на Паркера, что тот сразу съежился и отошел в угол землянки, подальше от карты.

Гости поблагодарили за ужин и беседу.

Оставшись наедине с генералом Пигаревичем, я сказал ему, чтобы он распорядился утром подать лошадей.

Проснулись гости довольно поздно. Они появились часов в девять. В это время я уже стоял около оседланных лошадей.

— Здравствуйте, господа! — приветствовал я союзников. — Очень сожалею, что не смогу разделить с вами завтрак. Вы сами люди военные и понимаете, что служба есть служба. Мне нужно поехать в одну из частей. Но не огорчайтесь. К вашим услугам — генерал Пигаревич. Думаю, что он с успехом выполнит обязанности хлебосольного хозяина.